Rambler's Top100
 
 


История России
Всемирная история

Махавир Джайянати,Индия.
День молодежи,Тайвань
   

Реферат: Древнейший Китай

История России, Всемирная история

ПОИСК



РЕКЛАМА

Список рефератов по истории

Древнейший Китай


 История Китая насчитывает по крайней мере семь тысячелетий, начиная с периода развитого неолита. Почти треть ее занимает эпоха древнекитайской цивилизации. Ее начало относят к рубежу III-II тысячелетий до х.э. Концом ее считают крушение империи Хань (220 г. х.э.).
 При той изученности древнейшего прошлого Китая, какую мы имеем на сегодняшний день, о процессе перехода от каменного века к веку металла и возникновении на его территории первичных раннегосударственных образований - начальных шагах на длительном и сложном пути становления древнекитайской цивилизации - мы можем преимущественно судить по памятникам материальной культуры Северного Китая.
 Как полагает большинство ученых, металлургия бронзы в бассейне Хуанхэ возникла на основе достижений поздненеолитической культуры Луншань. Причем высокий уровень развития гончарного процесса у луншаньских общин явился важной предпосылкой ускоренного развития бронзолитейного производства.
 Самой ранней бронзовой культурой на территории Северного Китая считают культуру Эрлитоу. Она датируется XXIV-XV вв. до х.э., локализуется в основном в Хэнани, но частично захватывает и соседние территории Хэбэя и Шаньси.
 Судя по всей совокупности археологических материалов, относящихся к культуре Эрлитоу - с характерной для нее техникой бронзового литья, - это был не самый ранний этап металлургии бронзы. И хотя пока не выявлено раннебронзовой культуры, предшествующей Эрлитоу, единичные находки меди и бронзы на луншаньских стоянках в бассейне Хуанхэ являются важным подтверждением ее автохтонности в Северном Китае.
 В Эрлитоу (в районе г. Лоян) было вскрыто крупномасштабное поселение протогородского типа площадью 3,75 кв.км, где впервые археологи обнаружили основание монументального сооружения дворцового типа, со следами колонн, площадью 100 кв.м (его радиоуглеродная дата 1700 г. до х.э.). Археологи установили, что при возведении фундамента использовалась техника утрамбованных слоев земли, известная по луншаньским поселениям. Находки рядом с этим архитектурным комплексом керамических форм для отливки бронзы и тиглей говорят о развитии в Эрлитоу местного бронзолитейного производства. Из бронзовых изделий Эрлитоу, связанных с "престижным богатством", вызывает особый интерес винный сосуд типа цзюэ, поскольку он оказывается пока самым древним из традиционного комплекта ритуальных сосудов, принадлежащих к классическим образцам древнекитайской бронзы. В Эрлитоу найдены древнейшие из раскопанных в Китае захоронения с насильственно умерщвленными людьми. Некоторые китайские историки видят в них рабов, принесенных в жертву, и считают эрлитоуский комплекс сформировавшимся государством. Однако далеко не всем ученым такое построение представляется научно обоснованным.
 Есть основания полагать, что в эрлитоуский период имущественная дифференциация протогородских обществ среднего течения Хуанхэ зашла уже довольно далеко, однако нет достаточных данных, говорящих за то, что она достигла стадии классового расслоения.
 Если в поздненеолигаческую луншаньскую эпоху обнесенные глинобитными стенами укрепленные поселения носили спорадический характер, то с наступлением бронзового века поселения протогородского типа становятся своего рода знамением времени, оказываясь фактором, способствовавшим этнической консолидации и формированию государственности. Один из таких наиболее типичных протогородских центров, датируемый серединой II тысячелетия до х.э., открыт в районе Чжэнчжоу (в Хэнани). Он представлял собой прямоугольное в плане поселение площадью 3,2 кв.км (320 га), обнесенное мощной стеной из спрессованных слоев земли; высота сохранившейся ее части достигала 9 м, а толщина стен у основания - 20- 30 м. Здесь были обнаружены фундаменты крупных строений типа дворцов или общественных зданий, остатки жилых построек (при возведении которых использовалась та же техника утрамбованной земли, как и при сооружении городских стен), а также ремесленные кварталы. Среди разнообразной бронзовой утвари обращают на себя внимание два ритуальных трипода типа дин в связи с особой культовой значимостью бронзовых котлов-треножников в общественно-политической традиции древнего Китая как сакральных символов наследования царской власти. Чжэнчжоу предстает как крупный центр с монументальной архитектурой и специализированным ремеслом. По сравнению с Эрлитоу чжэнчжоуский комплекс являет собой более высокую стадию исторического развития как в области материального производства, так и в сфере общественных отношений. У его носителей очевидно шел активный процесс государствообразования.
 В связи с археологическими открытиями последнего десятилетия ученые вновь и вновь поднимают вопрос о реальности существования в истории древнего Китая культуры и династии Ся, которая в официальной китайской историографии предстает родоначальницей четырехтысячелетнего цикла 25 китайских династий, якобы правившей в Китае с 2205 по 1766 г. да х.э. Археологические материалы сопоставляются ими при этом с данными древнекитайских письменных памятников и мифологической традицией. Среди серьезных аргументов выдвигается и то обстоятельство, что самоназвание древнекитайского этноса хуася в его сокращенной форме - ся зафиксировано источниками I тысячелетия до х.э. и буквально совпадает с иероглифическим названием династии Ся. Делались попытки соотнести с культурой и династией Ся поселение Эрлитоу. Отождествляют с сяской культурой и чжэнчжоуский комплекс. Выдвигаются и иные версии. Теоретически допустима каждая из них, поскольку формально радиоуглеродные датировки и локализация сопоставляемых культур не выпадают из традиционно приписываемых династии Ся хронологических и территориальных пределов. Однако ни одно из предложенных отождествлений конкретных археологических комплексов с культурой Ся нельзя пока считать научно доказанным.
 Данные новейших раскопок и исторические исследования позволяют, как кажется, со значительной долей вероятности предположить, что во второй половине III - первой половине II тысячелетия до х.э. на Центральной равнине, там, где создались условия для перехода луншаньских позднепервобытных общин к металлургии бронзы, сложилась крупная этническая общность (ся или какая-то иная, а может быть, и не одна), с которой было связано появление здесь протогородских центров, где уже просматривались некоторые компоненты, вошедшие в дальнейшем в основной фонд материальной культуры древнекитайской цивилизации. Судя по всему, в этих протогородских обществах, основанных на сельскохозяйственной экономике, наметился переход к раннегосударственным структурам, чему способствовало быстрое развитие бронзолитейного производства в бассейне Хуанхэ. Однако бассейн Хуанхэ не был единственным ареалом раннебронзовой металлургии на территории древнего Китая. По крайней мере с конца III тысячелетия до х.э. ряд культур ранней бронзы появляется в бассейнах рек Янцзы и Сицзяна независимо от северокитайского очага производства бронзовых изделий. Южнокитайские центры бронзовой индустрии, связанные с богатыми месторождениями меди и олова в Юго-Восточной Азии, возникли раньше, чем в бассейне Хуанхэ, самостоятельно или под воздействием мощного первичного очага древнейшей металлургии в Центральном Индокитае, восходящего к IV тысячелетию до х.э. [1]. В связи с этим встает проблема непосредственных этнических связей и взаимодействия культур ранней бронзы Северного и Южного Китая, которая решается учеными по-разному. В этом отношении представляют интерес недавние раскопки в Сычуани, лежащей на стыке древних культурных зон Восточной и Юго-Восточной Азии. Очень древняя неолитическая культура Даси в Сычуани была открыта сравнительно давно: ее возраст определяется серединой VI - началом III тысячелетия до х.э. В результате раскопок последних лет, особенно интересных в сезон 1986 г., в районе Чэнду была обнаружена культура Саньсиндуй с последовательным залеганием слоев позднего неолита и ранней бронзы, датируемых первой половиной III - началом I тысячелетия до х.э. Среди уникальных вещей Саньсиндуя - золотые и бронзовые маски-личины и золотой жезл с изображением человеческих голов, представляющий собой, очевидно, регалию власти. Сенсационный характер имеют находки многих сотен образцов литых бронзовых изделий, в том числе статуй людей в натуральную величину и даже большего размера, а также крупномасштабных скульптурных изображений человеческих голов с разнообразными головными уборами (что свидетельствует об устойчивой социальной стратификации). Ничего подобного этим находкам, в особенности монументальной скульптуре, не обнаружено ни для одной из культур бронзового века Китая. Некоторые историки полагают, что в культуре Саньсиндуй очевидны признаки древнейшей погибшей цивилизации.
 В настоящее время сложнейшая проблема происхождения и генезиса бронзовой индустрии в древнем Китае далека от окончательного разрешения, но, как бы то ни было, остается непреложным, что на территории Китая во второй половине III - первой половине II тысячелетия до х.э. существовало несколько независимых центров ранней бронзы. Некоторые из них вплотную подошли к эпохе классообразования и зарождения государственности. Однако тот факт, что ни один из них не обладал письменностью, является серьезным доводом против отнесения их к классовым обществам и сложившимся государствам.
 Судя по всем имеющимся в нашем распоряжении данным, как археологическим, так и письменным памятникам, на рубеже III-II тысячелетий до х.э. цивилизация, говоря образным языком, стояла на пороге древнего Китая. Об этом могут, в частности, свидетельствовать и находки, пусть единичные, протописьменных знаков у носителей ряда поздненеолитических культур, в том числе на луншаньской стоянке около Сиани (середина III тысячелетия до х.э.) и на давэнькоуской керамике. О реальном государственном образовании можно говорить лишь по отношению к развитым бронзовым культурам второй половины II тысячелетия до х.э., среди которых первое место по праву принадлежит письменной городской культуре Шан-Инь, обнаруженной в Северном Китае еще в конце XIX в. и активно изучаемой с того времени вплоть до сегодняшнего дня.

Эпоха Шан-Инь


Во второй половине II тысячелетия до н. э. в Китае на обширной территории от Ганьсу до Шаньдуна и от Хэбэя до Хунаня и Цзянси по берегам рек (в специфических экологических условиях Северного Китая земледелие было возможно лишь по речным поймам.) возникают разрозненные раннегородские поселения носители бронзовой индустрии, в которых создаются предпосылки для образования протогосударственных структур. Такие обнесенные стенами "города" (размером примерно до 6 кв. км) строились по определенному плану, с комплексом монументальных строений дворцового типа, с ремесленными кварталами, бронзолитейными мастерскими. Они найдены в пределах Центральной равнины (в Хэнани и на юге Хэбэя вплоть до р. Хуайхэ и Шаньдуна). Граница их распространения на юге выходит за пределы бассейна Янцзы, где в районе южнее оз. Дунтинху (Хунань) и оз. Поянху (Цзянси) обнаружены города такого рода. Особый интерес представляют недавние раскопки обнесенного мощной стеной поселения с дворцовым комплексом в Паньлуичэне под Хуанпи (близ г.Ухань, провинция Хубэй), в 100 км к северу от р. Янцзы, одного из самых ранних городов подобного типа. Различие в погребальном инвентаре свидетельствует о социальном и имущественном неравенстве в этих обществах, что подтверждает, в частности, недавно обнаруженная в одной из так называемых больших могил, принадлежавшей, по всей вероятности, верховной жрице, уникальная пластика заупокойные нефритовые фигурки, изображающие людей разного общественного положения и этнической принадлежности. Массовые умерщвления и жертвоприношения военнопленных составляют характерную особенность этих обществ.
 В масштабе одной или нескольких территориальных общин ("городов") складывались первичные очаги зарождающейся цивилизации (по-видимому, и применительно к древнему Китаю можно говорить о "номовом государстве"). Объединение общин диктовалось и хозяйственными нуждами (например, необходимостью коллективных усилий для борьбы с наводнениями - профиль долины Хуайхэ почти плоский, поэтому особенно в низинах, где русло реки постоянно изменялось, затоплялись огромные пространства. Во время половодий объем воды возрастал более, чем в полтора десятка раз, что в четыре раза больше, чем возрастание объема воды в долинах Нила и Инда, и в два раза больше, чем в долине Тигра и Евфрата.), и военными (войнами с соседними племенами, осложнявшимися междоусобной борьбой городов-государств). Однако наиважнейшей причиной возникновения этих первичных раннеклассовых образований было все усиливающееся имущественное расслоение. На первый план в таких раннегородских обществах под внешней оболочкой борьбы родов за престиж выступали имущественные и возникающие классовые антагонизмы. Эти территориальные общины становились полем образования государственного устройства, что принципиально отличало их от окружающего множества родо-племенных организаций. В Северном Китае Шанское "городское общество", очевидно выделившееся из Иньского союза племен как наиболее устойчивая его часть, в последние века II тысячелетия до н. э. встало во главе довольно крупного, этнически неоднородного и нестабильного объединения. Его правитель назывался "ваном"; он обладал высшей военной властью и выполнял функции верховного жреца.
 Об общине и "городе Шан" мы узнаем, прежде всего, из древнейших на территории Китая письменных эпиграфических памятников, обнаруженных при раскопках около деревни Сяотунь в районе г. Аньян (в провинии Хэнань; р.Хуанхэ в те далекие времена в нижнем ее течении текла не в том направлении, как сейчас, поворачивая около Чжэнчжоу круто на север и впадая в залив Бохайвань в районе Пекина, т. е. сравнительно недалеко от Аньяна.). Это надписи на гадательных костях жертвенных животных и черепашьих панцирях, выполненные архаическим пиктографическим письмом, в котором ученые видят прообраз китайской иероглифической письменности. Из ритуально-магических текстов, каковыми они являются, можно извлечь очень немногое для характеристики общественного строя. Данные эти спорные, что приводит к большим разногласиям среди историков в оценке социально-экономических отношений шанского общества. Исследование этих надписей затруднено тем, что фонетические реконструкции древнекитайского языка не идут далее середины I тысячелетия до н. э., но даже и они сомнительны.
 Язык иньских надписей являлся языком южноазиатского типа, испытавшим влияние североазиатских языков, что говорит об интенсивных контактах в долине Хуанхэ предков современных языков юга Восточной Азии (ученым не удается установить, каких именно, из-за невозможности реконструировать произношение иньских знаков) и древних сино-тибетских языков, а, следовательно, носителей этих языков. В середине I тысячелетия до н. э. североазиатский и южноазиатский порядки значимых элементов слились в единую грамматическую систему древнекитайского языка.
 Гадательные надписи датируются XIIIXI вв. до н. э. тем же самым временем, к которому относится и вскрытое в районе Аньяна большое городское поселение (занимающее вместе с прилегающими к нему территориями его округи площадь более 20 кв. км) с остатками тесных полуземлянок и землянок и фундаментами средних и крупных строений с бронзовыми основаниями колонн. В пределах этого комплекса поселений обнаружены крепостные валы, ремесленные кварталы с литейными мастерскими. Под Аньяном было открыто множество могил, резко различающихся по размеру и инвентарю погребений от неглубоких ям, лишенных оружия и бронзовой утвари, до огромных крестообразных подземных усыпальниц более чем десятиметровой глубины. Последние (их немногим более десятка, площадь самой крупной из них 380 кв. м) представляли собой монументальные конструкции, напоминающие усеченные пирамиды, обращенные основанием вверх, с широкими подъездными дорогами, спускающимися посредине каждой из четырех сторон этих гробниц к погребальной камере, заполненной драгоценной утварью, оружием из бронзы, украшениями из нефрита и золота. Для сооружения каждой из них требовалось, по подсчетам ученых, не менее 7000 человеко-дней. В больших могилах захоронениях почивших ванов, как можно полагать, найдены сотни скелетов сопогребенных людей, а рядом целые поля захоронений обезглавленных военнопленных со связанными за спиной руками и ямы с их отрубленными головами, исчисляющимися тысячами. Отдельно были погребены военные колесницы с лошадьми и возничими. Надписей о жертвоприношении людей (до 1500 человек одновременно) в настоящее время на гадательных костях обнаружено около двух тысяч, в них общее число таких жертв достигает 14197. Пленных приносили в жертву богам и предкам; с обрядом массовых человеческих жертвоприношений был связан широко распространенный у шанцев культ гор и рек (в гадательных надписях упоминаются десятки имен их богов), а также, очевидно, и ритуал "священного брака", входивший в культ плодородия. Сотни захоронений людей, в том числе и заживо погребенных, обнаружены археологами в фундаментах и других частях строений дворцового и храмового типа.
 Аньянские мелкие и средние могилы, принадлежащие собственно шанцам (со специфическим трупоположением, инвентарем и бронзовым оружием), отличаются антропологической однородностью в противоположность расовой неоднородности черепов обезглавленных скелетов из шанских больших могил, где представлены и восточные монголоиды, и континентальные монголоиды, и переходные к австралоидам южномонголоидные популяции; эти жертвы предназначались для кровавого ритуала человеческих жертвоприношений, ради чего шанцы предпринимали походы (своего рода "охоту за головами") на расстояние нескольких сотен километров. В шанском обществе, где регулярно совершались обряды, требовавшие массовых жертвоприношений, война являлась общественной нормой. Главной целью военных походов был захват добычи: помимо пленных зерна и скота, также требовавшихся для принесения в жертву богам и предкам.
 Судя по содержанию гадательных надписей, под г. Аньян находился культовый центр, где происходили гадания шанского и других коллективов и хранился архив так называемого "иньского оракула". Название "иньский оракул" идет от позднейшей древнекитайской письменной традиции, в гадательных текстах знак инь отсутствует. Это может быть объяснено тем, что обращающиеся к оракулу, естественно, не вопрошали о нем самом. Тот факт, что надпись, содержащая этноним инь (единственная пока), найдена в бассейне р. Вэйхэ далеко за пределами Аньянского культового центра, может служить подкреплением высказанной гипотезы. Инь как название оракульного центра, вероятно, совпадало с самоназванием союза племен, располагавшегося в поздненеолитическое время в бассейне Хуанхэ.
 При всей разобщенности протогородских центров и разноязычии этнических общностей, входивших в шанскую конфедерацию (не являвшуюся объединенным государством), письменность в "обществе гадательных костей", первоначально использовавшаяся исключительно в ритуальных целях, была, по-видимому, одна. Скорее всего ее распространял культовый иньский союз (рудимент стадиально предшествующего типа объединения), хотя, возможно, изобретена она была не в одном месте и не только и не обязательно именно шанцами. Вопросы к оракулу касаются многих городов (и), общинных объединений и племен (фен). Но особо выделяются шанские поселения: "город (или города) Шан" (Шан и), "Главный (или Великий) город Шан (Да и Шан)", "центральный Шан" (Чжун Шан), а также просто Шан (читателю следует иметь в виду, что это условные чтения, передающие современное произношение соответствующих иероглифов. Их произношение в иньское время остается пока неизвестным.) как топоним и этноним. Это наводит на мысль, что местоположение оракула, почитаемого как священный культовый центр, именуемый Инь, не являлось ни резиденцией вана Шан, ни политическим центром того союзного объединения, во главе которого стоял шанский ван как главный военный предводитель. Название Шан встречается и в гадательных надписях, и в позднейших нарративных древнекитайских памятниках как наименование политического объединения и городского центра, а также как топоним и этноним, отождествляясь традицией с "династией Инь" и являясь как бы ее вторым равноценным наименованием; поэтому и период этот часто называется историками Шан-Инь. Традиционная историография датирует его 17661122 гг. до н. э., гадательные надписи, как уже говорилось, относятся к последним двум векам этого периода.
 Шанское общество жило в условиях развивающегося бронзового века (прочная оседлость, города, отделение ремесла от земледелия). Природные условия Среднекитайской равнины района расселения шанцев в IIIII тысячелетиях до н. э. были исключительно благоприятными для земледелия, чему способствовали лёссово-илистые почвы речных пойм, регулярные дожди и субтропический климат. Из зерновых культур шанцы возделывали сорго, ячмень, различные виды пшеницы, два сорта проса (черное и желтое), род конопли со съедобными зернами. Помимо злаков шанцы знали садово-огородные культуры, выращивали тутовые деревья для разведения шелкопряда. Нет полной ясности, была ли шанцами освоена культура риса, но если и была, то только суходольного, ибо ирригация им не была известна. Урожай целиком зависел от дождей, о чем имеются прямые свидетельства гадательных надписей. Кроме небольших канав, известных еще по раскопкам городища под Чжэнчжоу (Хэнань), никаких следов искусственного орошения ни археологические раскопки, ни надписи не выявляют ни у шанцев, ни у других насельников "городов-общин" и племен, располагавшихся во второй половине II тысячелетия до н. э. в поясе плодородных долин бассейна Хуанхэ. Основной принцип практиковавшихся гидротехнических мероприятий заключался в регулировании стока рек с помощью водоотводных протоков. При раскопках шанского городища под Аньяном была обнаружена система меридиональных дренажных каналов 40-70 см шириной, около 120 см глубиной при максимальной длине 60 м.
 Таким образом, теория возникновения китайской цивилизации как земледельческой речной цивилизации, основанной на искусственном орошении, не подтверждается источниками. Более того, некоторые ученые даже полагают, что не земледелие, а скотоводство составляло основу хозяйственной жизни шанского общества. Скотоводство действительно играло немалую роль в жизни "общества гадательных костей". Единовременные жертвоприношения крупного рогатого скота достигали нескольких сотен голов. Распри из-за пастбищ были одной из причин войн шанцев с соседями.
 О важном значении не только скотоводства, но и охоты можно судить уже только по преобладанию анималистических орнаментальных мотивов и сюжетных композиций на шанской бронзе ритуальных сосудах и оружии. Охоты такого рода носили коллективный характер, в них должно было участвовать все взрослое население шанских общин. На каждой из охот добывали десятки и сотни диких животных.
 Иньцы селились в городах, окруженных мощными оборонительными стенами, как о том свидетельствуют раскопки целого ряда городищ и знаки на гадательных костях, выражающие понятия "город", "городские укрепления", "внешние стены поселения", "строить город" и т.п.
 Техника бронзового литья шанцев достигла весьма высокого уровня. Из бронзы изготовлялись ритуальная утварь (вес отдельных крупных изделий, в частности, котла Сымуудин, достигал 875 кг), оружие, детали колесниц, но орудия труда в подавляющем большинстве своем были каменными и костяными, впрочем, и оружие еще в значительной мере оставалось неолитическим (каменные топоры, наконечники копий, стрел).
 В таких городских поселениях отдельно располагались ремесленные кварталы, где были сосредоточены довольно крупные мастерские медников, косторезов, каменотесов, керамические, деревообрабатывающие и др. Их археологи обнаружили как под Аньяном, так и в других протогородских поселениях шанской эпохи, в частности, под Лояном, Чжэнчжоу (Хэнань) и Цинцзяном (Цзянси). Получило развитие монументальное зодчество, и, в частности, градостроительство; руководство последним было одной из важных функций вана, который должен был для этого соответственно располагать достаточно большими материальными и людскими ресурсами. Из надписей известно о существовании специальной категории вангунов ("ремесленников вана"), а также гунчэней, дичэней, догунов (храмовых и общинных ремесленников)6 (6 Т. е. этот термин, возможно, был подобен шумерскому термину гуруш. Примеч. ред.). Видимо, первоначально шанцы были хранителями секретов бронзолитейного искусства. Знак шан означает "торговля, торговать", хотя, вероятно, это не первоначальное значение данного знака, а производное от изображения каких-то изделий шанцев, скорее всего, бронзовых (в знаке шан один из элементов является изображением тревожного сосуда), и, возможно, связано с особыми функциями шанцев в "обществе гадательных костей" как посредников в межобщинном и межплеменном обмене; эти функции могли способствовать их возвышению среди других раннегородских обществ Великой Китайской равнины.
 В целом, торговля была развита слабо и носила меновой характер, но все же имелись товаро-деньги раковины каури. Хождение имели как естественные каури, так и их бронзовые имитации, что для шанцев как монополистов в области бронзового литья могло служить особым источником обогащения. Не только в эту эпоху, но и позднее, в чжоуском Китае, специфика товарно-денежных отношений заключалась в том, что государственная распределительная система товарообмена сочеталась с отдельными элементами рыночной системы.
 Существовал и международный обмен, о чем говорят хотя бы каури, прибывавшие с морского побережья; из бассейна Янцзы поступали олово и медь, из Синьцзяна золото и яшма, а в обмен шли изделия шан-иньского мира, прежде всего, бронзовые, на севере они доходили до Сибири. Основной формой международного обмена был захват самый примитивный, хищнический способ международных связей.
 Основу шанского общества составляли свободные территориальные большесемейные общины.
 В ритуальных трапезах с закланием 300-400 быков и более, вплоть до тысячи голов, участвовало все взрослое население, исчислявшееся тысячами человек. Ван, как верховный жрец, выступал подателем мясной пищи народа, компенсировавшей в определенные периоды белковое голодание земледельческого коллектива. В массовых жертвоприношениях, на первый взгляд, казалось бы, безрассудно расточались важнейшие материальные блага общества (домашние животные, бронзовая утварь и оружие, колесницы с лошадьми, раковины каури, золото и нефрит, продукты земледелия, охотничья добыча и военнопленные), однако они были не только ритуально значимы, считались жизненно важными, но и, видимо, должны были как-то сдерживать имущественное расслоение и обогащение отдельных шанских родов и знатных семей.
 Ван выступал организатором производства. Он, в частности, возглавлял крупные земледельческие работы в правительском хозяйстве; участие в них "братского коллектива" (чжунжэнь) общинников считалось не повинностью, а общественно полезным трудом, частью ритуально-магического обряда, обеспечивавшего плодородие почвы на всех полях страны. Запасы продовольствия, которыми ван располагал, все еще, видимо, представлялись важным страховым, обменным, семенным и жертвенным фондом шанской общины. Из него же, очевидно, обеспечивался и управленческий персонал. Помимо общинников в ванском хозяйстве использовались и подневольные работники из военнопленных. Надписи свидетельствуют об использовании этого контингента в земледелии и скотоводстве. Работы на полях вана производились по велению оракула и в назначаемые оракулом сроки под наблюдением вана или лично подвластных ему доверенных лиц и надзирателей сяочэней, я и др. Сяочэни, по мнению ряда историков, являлись "рабами потомками пленных", "отроками, рожденными в рабстве" или "потомками рабов категории чэнь" . Работы на полях вана выполнялись, по-видимому, казенными орудиями, о чем могут свидетельствовать находки под Аньяном складов нескольких тысяч каменных серпов и других земледельческих орудий рядом с храмом предков вана, где, вероятнее всего, и находились ванские храмовые поля.
 Среди ученых ведутся споры о социальном значении терминов для групп людей, занимавшихся полевыми работами под главенством вана. Одни считают упоминавшихся выше чжунов рабами, другие свободными. Возможно, однако, что знак чжун не был однозначен и мог использоваться не только как социальный термин, но и как обозначение всех мужчин возрастной группы "производственников". Вместе с тем, очевидно, чжуны имели отношение не только к хозяйству вана, а чэни, сяочэни, дочэни и другие категории чэней были рабочим персоналом только, или главным образом, хозяйства вана. Среди чэней, видимо, были лица разных статусов: и подневольные работники типа рабов, и надзиратели (сяочэни), которые при известных обстоятельствах могли быть поставлены и над общинниками (чжунами) как их начальники (например, на период выполнения ими полевых работ на дом вана), и личная стража вана (дочэни). Как подчиненные непосредственно вану и представителям шанской администрации, чэни, в отличие от чжунов, находились вне общинного сектора. К тому же чэни, скорее всего, были преимущественно нешанцы по происхождению. Есть данные, свидетельствующие о том, что их "усыновляли", причем иногда целыми семьями. Наиболее вероятно, что чжуны представали в двояком качестве: они принадлежали, прежде всего, к коллективу своей общины, но имели известное отношение и к хозяйству вана, т. е. выступали как непосредственные производители одновременно и на своем общинном поле, и на поле вана, однако едва ли будет правильно определять эти два вида работ чжунжэнь как соответственно необходимый труд и труд прибавочный. Надписи фиксируют случаи, когда пахота производилась одновременно сотнями и тысячами людей. "Три тысячи людей привлечь ли к полевым работам?" задается вопрос оракулу. Обработка земли осуществлялась несложными орудиями: примитивной землеройной палкой, сажальным колом, двузубой мотыгой. Вошел в употребление так называемый способ оугэн (или способ "спаренной вспашки", получивший развитие в дальнейшей земледельческой культуре древнего Китая). При этом крюкообразная бороздовая палка (ее изображения встречаются в гадательных надписях) использовалась как пахотное тягловое орудие, приводимое в действие физической силой двух людей, один из которых толкал его перед собой, а другой волоком тянул его за веревку, пятясь задом или впрягаясь в эту примитивную соху.
 Ван предводительствовал на войне и на охоте. Важный вид войска, видимо, дружину вана, представляли воины на боевых колесницах. Но основную силу шанского войска все еще составляла масса общинного населения. Обращает на себя внимание тот поразительный факт, что во всех раскопанных под Аньяном могилах собственно шанцев (со специфическим трупоположением лицом вниз), как средних по размеру, так и совсем небольших (конечно, без человеческих сопогребений), оружие было обязательной принадлежностью сопроводительного инвентаря. Так, сквозь призму археологических данных предстает перед нами вооруженный народ шанской общины.
 Войны усиливали власть вана и других военачальников, в руках которых скапливались большие богатства. Выделились богатые и знатные роды, в которых внутри поколения, а затем по генеалогическому родству стали наследоваться высшие должности прежде всего вана, определились роды, наследовавшие жреческие обязанности. Показательно, что помимо огромных мавзолеев в раннегородских поселениях шанского времени обнаружены сравнительно небольшие гробницы, где вместе с хозяином захоронено несколько людей, это может служить свидетельством возникновения частного рабства.
 Анализ надписей дает возможность предполагать, что власть вана была ограничена советом. Эпическая традиция, зафиксированная в древнейшем чжоуском памятнике "Шуцзине" ("Книге исторических преданий") и позднечжоуском сочинении "Люйши чуньцю", сохранила воспоминание о шанском совете старейшин и народном собрании; большие общественные здания, открытые археологами на территории "города Шан", косвенно могут говорить за это. Утверждение выборных военных предводителей и глав совета старейшин (хоу и бо) нешанских общин и племен (фонов), находившихся в сфере гегемонии Шан, очевидно, совершалось с санкции вана.
 Массовые жертвоприношения и захоронения пленных, конечно, указывают на то, что их труд не находил еще большого применения в хозяйстве. Однако есть данные об использовании пленных из племени цянов в охоте, скотоводстве и земледелии (на расчистке поля). Военнопленные, очевидно, спорадически все же использовались на сооружении огромных гробниц, ликвидации последствий наводнений, строительстве городов и на других работах, которые при крайней примитивности транспортных и технических средств требовали колоссальных усилий. Известно из надписей, что пленных не всегда сразу же приносили в жертву. В таких случаях их могли использовать на единовременных экстренных трудоемких работах. Если согласиться с трактовкой знака чэнь как "рабов из военнопленных", то термин гунчэнь, обозначающий ремесленников, может свидетельствовать о применении труда рабов в каких-то отраслях ремесла. Цянов, как искусных коневодов, шанцы использовали для ухода за лошадьми. Есть данные, намекающие на использование пленных на весенних земледельческих работах. Можно полагать, что они участвовали в коллективных обрядах плодородия и затем умерщвлялись в соответствии с ритуалом "священного брака". Среди надписей есть, например, такая: "Ван повелел многим цянам совершить обряд плодородия на полях".
 О характере шан-иньского общества ученые высказывают разные мнения: считают его и протогосударством (на разных стадиях развития), и первичным государствообразованием типа города-государства, и зрелым государственным организмом с рабовладением как системообразующим фактором общественной структуры. Судя по последним данным, есть основания полагать, что на территории Китая в так называемую эпоху Шан-Инь складывались разрозненные очаги городской раннеклассовой цивилизации, принадлежавшие разным этносам, из которых шанский, обладавший собственной письменностью, оказался наиболее развитым. Ее, очевидно, могли заимствовать другие общества. Однако своей письменностью владел в это время не только "Великий город Шан". Сравнительно недавно под Учэном в провинции Цзянси, в 200 км к югу от р. Янцзы, был обнаружен городской комплекс, представляющий собой независимый очаг древнейшей цивилизации, обладавший самостоятельным бронзолитейным производством и таким высоким показателем культуры как изобретение протофарфора, до этого открытия начало производства фарфора в Китае относили к рубежу христианской эры. Еще одной сенсацией раскопок в Учэне было обнаружение на керамике и каменных литейных формах 60 графических письменных знаков, отличных от иньского письма, говорящих о наличии в обнаруженном под Учэном городе-государстве местной оригинальной письменности (в науке существует и другая точка зрения на эти знаки: в них видят "тамги", т. е. знаки.). Датируется учэнский памятник серединой IIсамым началом I тысячелетия до н. э.
 Однако о шан-иньской цивилизации мы знаем на сегодняшний день несравненно больше, чем обо всех остальных центрах раннегородской культуры на территории Китая II тысячелетия до н. э., безусловно, стадиально с ней сопоставимых. Поэтому представление о ней помогает восстановить общую картину возникновения и первых шагов развития в древнем Китае классового общества и государства.
 "Город Шан" возглавлял коалицию "городских обществ". С них он время от времени взыскивал дань (форма международного принудительного обмена), а в случае неподчинения шел на них походом; но бывало, что соседние "города" сами нападали на шанцев.
Список литературы
Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайтаchina.worlds.ru/

Все рефераты по истории
 
 
   
 
Хронология
 
 
Библиотека
 
 
Статьи
 
 
Люди в истории
 
 
История стран
 
 
Карты
 
   
   
 
Рефераты
 
 
Экзамены, ЕГЭ
 
 
ФОРУМ
 
 

В избранное!
нас добавили уже 9926 человек...
 
   
   
РЕКЛАМА
 
   
 

   
Поиск на портале:
вверх
История.ру©Copyright 2005-2024.
вверх