←  Позднее Средневековье, или эпоха Возрождения

Исторический форум: история России, всемирная история

»

Причины возвышения Европы.

Фотография Nikser Nikser 24.04 2020

Попалась на глаза статья "О пользе жадности", вот решил ее разместить на обсуждение.
Вероятно эта тема, причины возвышения Европы, неоднократно поднималась, но мне не удалось её найти на форуме.
О пользе жадности
Давайте посмотрим на Европу 1500 года. Европейцы только что избавились от угроз с юга и северо-востока - Кастилия и Арагон завершили Реконкисту, а Великое княжество Московское окончательно избавилось от золотоордынского ига.
Но с юго-востока надвигается новая гроза - могущественная Османская империя, которая уже покорили Балканы, взяла штурмом последний осколок Римского мира- Константинополь, вскоре захватит Венгрию и подойдёт к стенам Вены.
Европа не в лучшей форме.
Намного раньше, в XI веке, в Китае строят доменные печи и используют бумажные деньги (до Гуттенберга остаётся ещё четыреста лет). Китайцы строят "корабли-сокровищницы" водоизмещением в тысячу тонн. В Европе такая техника появится только в XVIII веке - одновременно с открытием тайны производства фарфора. Около половины серебра, добываемого европейцами в Америке в XVI-XVII веках, в итоге оседало в Китае: европейцам просто нечего было предложить китайцам в обмен на продукцию их промышленности — кроме драгоценных металлов.
Адам Смит называл Китай “одной из самых богатых, наиболее трудолюбивых и самых населённых стран в мире... Китай богаче любой части Европы”. В это время длина Великого канала, соединяющего Пекин и Нанкин, достигает полутора тысяч км- фантастика для европейца.
Император Юнлэ в XV веке приказывает создать компендиум китайских знаний — объём полученной энциклопедии в 11 тысяч томов Запад превзошёл только благодаря Википедии в 2007 году. Сам великий Лейбниц предлагал повесить на двери своего кабинета табличку «Бюро китайских знаний».
Европа в 1500 году всё ещё евразийская периферия. Её армии не способны противостоять османам, её техническое развитие намного уступает китайскому уровню.
Повернём стрелочку на четыреста лет вперёд, окажемся в 1900 году.
Весь мир под властью Европы. Страны мира находятся либо под прямым управлением европейских держав - как колонии, либо управляются элитами из людей европейского происхождения - как США или страны Латинской Америки, либо находятся под сильным внешним контролем - как Китай.
Османская империя, некогда угрожавшая Европе, теперь разделена на куски европейцами.
К этому времени европейская наука - масло масляное: другой науки просто не существует.
А вот Китай деградировал. Марко Поло в XIII веке восхищался сложными угольными шахтами китайцев, но в XIX веке уголь добывался только в примитивных неглубоких ямах.
Само по себе это удивительно. Если мы возьмём в качестве начальной даты не 1500 год, а 1000 или 500, мы снова не увидим превосходства Европы над цивилизациями Китая, Индии и Ближнего Востока. Мы можем взглянуть даже на эпоху расцвета Римской империи - времена Пяти хороших императоров, и снова мы не увидим подавляющего превосходства Рима.
Ключевой частью Римского мира, после Италии, был Египет - одна из двух колыбелей цивилизации, житница империи со столицей в блистательной Александрии (с её великими Библиотекой и Маяком). Западная Европа, ставшая центром мира к началу прошлого века, оставалась периферией империи.
Как бы ни были сильны римляне в военном деле, окончательно одолеть, к примеру, парфян они так и не смогли.
Но это не всё.
Итальянский крестьянин в XVI веке - эпоха Возрождения, времена Леонардо и Микеланджело - жил немногим богаче, чем крестьянин в древнем Шумере, Египте, Китае, в античной Греции, в имперском Риме, в средневековой Германии или сёгунской Японии. На протяжении тысячелетий бОльшая часть человечества жила в мальтузианской ловушке — если не на грани голодной смерти, то, в общем, недалеко от этой грани. Численность населения на заданной территории определялась тем же, чем определяется численность популяции животных - количеством доступной еды. Как только пищи оказывалось вдоволь - смертность падала, население быстро росло. В конце-концов еды становилось мало, страдающие от недоедания люди оказывались лёгкой жертвой болезней, детская смертность повышалась - и численность населения стабилизировалась.
И вдруг в начале XIX века всё меняется: начинается Промышленная революция, навсегда изменившая человечество.
“Современный человек появился 100.000 лет назад. Следующие 99.800 лет ничего не происходило. Ну, почти ничего. Были войны, политические интриги, изобретение сельского хозяйства - но всё это не оказывало значимого влияние на уровень жизни. Почти все жили с годовым доходом почти на уровне физического выживания… Потом - два столетия назад - люди начали становиться богаче. И до сих пор продолжают." Стивен Ландсбург

В чём же тут причина европейского рывка?

К примеру, известный гарвардский историк экономики Нил Фергюсон предлагает такой список ключевых факторов в своей книге «Цивилизация»:
  • Наука

2. Медицина

3. Конкуренция

4. Частная собственность

5. Потребительская культура

6. Трудовая этика

В этом списке нет ещё одного пункта, о котором автор говорит позднее — это наркотики. Наркотики — чай, кофе, табак, сахар, а позднее опиум — стали одним из главных стимулов европейской заморской экспансии. Впрочем, не будем об этом.

Проблема с этим — и подобными — ответами в том, что они просто переформулируют вопрос. Промышленная революция в Англии произошла потому, что ей предшествовали научная, аграрная и финансовая революции заодно с Великими географическими открытиями; но почему все они случились именно в Европе, а не где-то ещё?

Самый простой ответ, который любят профессиональные историки — античное наследие.

К примеру, в XI веке в Европе происходит так называемая «городская революция» — появляются самоуправляющиеся корпорации свободных горожан, «вольные города». Они сыграют ключевую роль в экономическом развитии Европы в последующие века. Историки, ничтоже сумняшеся, выводят «городскую революцию» напрямую из античных традиций полисной демократии.
Здесь сразу возникают проблемы.
Во-первых, классические античные институты по большей части исчезли ещё к концу жизни Римской империи.

Например, исчезла полисная демократия.

«Общее направление развития города IV-VI вв. от самоуправляющегося коллектива граждан к политически аморфной податной единице, управляемой бюрократическим аппаратом, не вызывает сомнения» (О. Г. Большаков, «Средневековый город», Москва, 2001).

Другой античный принцип — свободный гражданин не платит прямых налогов (за исключением экстренных военных сборов) — также был забыт. «Редко когда в истории можно найти случаи более громких и постоянных жалоб на налоги, чем в позней Римской империи. Уже при Диоклетиане Лактанций пишет о невыносимом бремени налогов. Тимистиус в 364 году говорит о примерном удвоении налогов за предшествующие сорок лет» (Jones A.H.M., «The Roman Economy», Oxford, 1974).
И вдруг в XI веке, после нашествий варваров, после Тёмных веков, институты, исчезнувшие как минимум шесть веков назад, внезапно воскресают! Легко понять, как скульптор, вдохновившись видом античной статуи, решает изваять нечто подобное. Но общественные институты формируются не потому, что кто-то вычитывает умную мысль в древней книге — тем более что в XI веке европейские горожане были в основном неграмотны. Звучит фантастично.
Вторая проблема связана с географией. Англия была отсталой периферийной провинцией Римской империи, равно как и Голландия, но именно в этих странах зарождается современный экономический рост. Лучше всего античное наследие сохранилось, конечно, в Византии, но за семь веков, от Юстиниана до захвата Константинополя крестоносцами, мы не видим в Византии никакого радикального технического, экономического или институционального прогресса.
Наконец, заимствование институтов было удивительно избирательным. Многие римские императоры были простолюдинами - к примеру, Диоклетиан в детстве пас коз. В средневековом обществе представить простолюдина, ставшего королём, было попросту невозможно. Римскую социальную мобильность средневековая Европа решила не заимствовать. Почему?
Другое объяснение европейского подъёма — география. В самой простой форме её предложил ещё Монтескье. Он считал, что жаркий климат Азии способствует лени и женственности её обитателей, а умеренный климат Европы способствует трудолюбию и стойкости. Монтескье вряд ли знал, чего стоит изнурительный труд крестьянина, выращивающего рис.
Немногим лучше объяснение Джареда Даймонда. Климат и флора умеренного пояса Евразии лучше всего подходили для ведения сельского хозяйства и дали местным жителям преимущество перед всеми остальными. Как заметил Аджемоглу, эта теория никак не объясняет, почему промышленная революция случилась в Англии, а не в Молдавии.
Третий вариант географической гипотезы заслуживает внимания. Европа с её разнообразным ландшафтом — горы, долины, реки, изрезанное побережье, леса — была плохим местом для формирования централизованного государства. Из-за географии один правитель не мог объединить субконтинент, и постоянная вражда отдельных европейских государств, остававшихся в поле единой христианской культуры, заставляла их развиваться. В экономической истории это принято называть «эффектом Джонсона».
Многие немецкие князья старались запретить печатный станок Гуттенберга. Но всегда находился курфюрстр, готовый принять у себя печатников — и книгопечатание в Европе росло с каждым годом. Османскому султану было достаточно один раз ввести запрет — и до конца XVIII века все книги на арабском оставались рукописными. Китайцы на своих огромных кораблях — сокровищницах доплывали до южной Африки задолго до Васко да Гаммы; но стоило императору запретить дальние морские плавания — и они закончились навсегда. В Европе, если один монарх не хотел финансировать плавание за сокровищами и новыми землями, это делал его конкурент. Сёгуны Токугава, победив в гражданской войне XVII века, просто запретили развитие огнестрельного оружия; в Европе с таким же успехом короли могли запретить думать или дышать.

Между монархами постоянно шла борьба, и тот, кто не желал в этой борьбе проиграть, должен был постоянно стимулировать и перенимать инновации в технике и институтах. Порой конкуренция принимала просто комический характер: к примеру, в XVII веке французы просто украли группу шведских металлургов. Всякий правитель — от Медичей и до Фридриха и Петра Великих — если он хотел, чтобы с ним считались, должен был завести у себя академию наук и пригласить в неё лучших учёных со всей Европы; так распространялось научное знание.

Звучит логично. Но ещё один евразийский субконтинент — Индия — имел ту же историю постоянной вражды государств, делящих земли одной цивилизации. В Индии никогда не существовало государства, способного объединить бОльшую часть её территории хотя бы на сотню лет. Постоянная конкуренция индусских раджей не приводила ни к какому развитию - напротив, Индия оставалась даже более статичной, чем Китай или Османская империя.

К тому же римлянам удалось объединить подавляющее большинство европейского населения под своей властью. В их времена европейская география была другой?

Связанное объяснение — кочевники.

Великий французский историк Марк Блок, основатель Школы Анналов, считал ключевым фактором возвышения Европы её защищённость от набегов степняков, которые регулярно разрушали цивилизации Ближнего и Дальнего Востока. Действительно, Паннонская равнина недостаточно велика, чтобы на ней могли развернуться степняки: после прихода в VIII-IX веках венгров и краткого похода монгольского экспедиционного корпуса в XIII веке на Европу уже не обрушивались орды конных степняков.

(Прочесть: Великй француз Марк Блок объяснял успех Европы тем, что в неё с X века не вторгались кочевники, а вот в Китай и на Ближний Восток вторгаться не переставали).

С ним соглашается наш современник Ниалл Фергюсон: «Монголам было проще добраться до Китая. Европа же была менее проходима для орд и поэтому испытывала меньшую потребность в единстве. Мы не можем сказать точно, почему после Тимура азиатские нашествия на Европу прекратились. Может быть, российский щит стал крепче? Или монгольские лошади окончательно предпочли степную траву?»

Но ведь на другой стороне Евразии расположилась Япония — большая страна (втрое больше Англии), вовсе никогда не испытывавшая вторжений кочевников (кроме американцев). Вплоть до середины XIX века эта цивилизация оставалась статичной, и для покорения планеты японцам пришлось перенять западные технологии и создать аниме.

Есть и очень простое объяснение: европейцы лучше других. Высокие светлоглазые белокурые (иногда чуть безволосые) белые люди покорили мир, потому что они есть высшая раса. Не вдаваясь в споры (можно заметить, что сегодня самый высокий средний IQ населения характерен, видимо, для стран Восточной Азии - Гонконг, Япония, Южная Корея, Сингапур, Тайвань), заметим, что такой вариант никак не отвечает на вопрос: почему, скажем, в середине VIII века, когда на Ближнем Востоке царил могущественный Халифат со столицей-миллионником Багдадом, а на Дальнем Востоке существовала огромная и богатая китайская Империя Тан, Европа была отсталой периферией Евразии — вечно воюющей, живущей натуральным хозяйством и не способной даже перенимать передовые технологии, не говоря уже о том, чтобы самостоятельно их создавать?

Перейдём к версиям посерьёзнее.

Наверное, один из самых известных историков экономики - американец МакНилл. В его картине главной движущей силой истории служат технологии, особенно военные.

МакНилл отмечает поразительно высокий уровень развития Китая тысячу лет назад. Металлургия империи Сун не уступала европейской XVIII века ни по объёмам, ни по технологиям. Империя была настолько могущественна, что могла себе позволить содержать миллионную армию - вдвое больше армии Древнего Рима.

К началу XII века в Китае были созданы все предпосылки для промышленной революции. Но тщательный анализ документов (благо китайские чиновники генерировали их в гигантских количествах) показывает, что на протяжении следующего столетия Сунская империя деградировала — и в итоге пала под натиском монголов. Это так называемая «проблема Нидхэма» — по имени известного кембриджского историка.

«В китайскую систему политической администрации были встроены системные ограничения на промышленную экспансию, коммерческую экспансию и военную экспансию… в каждой стычке предприниматель был в невыгодном положении, тогда как чиновник был хозяином положения. Так происходило, по существу, оттого, что большинство китайцев полагало, что накопление огромного частного богатства от торговли и промышленности глубоко аморально…» Lin, 1992, «The Needham Puzzle: Why Did The Industrial Revolution Did Not Originate in China»

У Макнилла есть решение этой проблемы. И технологии, и армия стали жертвами конфуцианской идеологии правящей бюрократии с её неприятием как насилия, так и жажды наживы. Сунская металлургия была в конце-концов национализирована, после чего начала разваливаться. Миллионная армия, служба в которой - даже на офицерских должностях — считалась уделом отбросов, была раздавлена армией Чингисхана. Оружие и рынок вызывали отращение у китайского чиновника - прямо-таки либертарианцы наоборот. История Китая с XII по XIX века - история деградации, а не развития.

Из докладной китайскому императору, 1426 г.: "Оружие является орудием зла, и мудрец не должен использовать его до самой крайности. Благородные правители и мудрые министры древности не уменьшали силу народа пороком оружия. Это была дальновидная политика". Знаменитый министр-реформатор Ван Ань-Ши (ум. в 1086): «Образованные люди страны считают ношение оружия бесчестьем"

Конфуцианскую статику МакНилл сравнивает с европейским "военным предпринимательством", тесной связке фигур воина и купца. Но рассказ о Европе он начинает с XI века, когда уже сформировались и феодализм, и свободные города, и мощная церковь. Кстати, та же католическая церковь тоже пыталась ограничить насилие, а уж с ростовщичеством боролась активнее китайских мандаринов.

Но именно в Италии - центре католичества - зародились капитализм и современное банковское дело, и именно крестоносцы стали символами европейской воинственности. Христианство столь же враждебно насилию и духу рынка, как конфуцианство, но оно не смогло одолеть их в Европе.

Так почему именно Западная Европа?

Ответа на этот вопрос у МакНилла вы не найдёте. Он много пишет о роли тяжёлой бронированной рыцарской коннице, о построениях пикинёров -граждан вольных городов, о генуэзских и барселонских арбалетчиках, о навигационном искусстве; но тяжёлую конницу создали парфяне, строй пикинёров был хорошо известен уже древним грекам, арбалет - это китайское изобретение, а лучшими мастерами в навигации долгое времы были арабы.

Всё, что Макнилл может предложить нам в ответ на наш вопрос — одно предложение: "Если папская монархия состоялась бы, то история Западной Европы не стала бы зеркальным отражением китайской - однако различий было бы немного". Не густо.

Чарльз Тилли, знаменитый социолог, предлагал в своей известной книге "Принуждение, капитал и европейские государства" сосредотачивать внимание на балансе, вы не поверите, принуждения и капитала.

В некоторых периферийных европейских странах принуждение победило городские корпорации: центральная власть или могущественные группы земельных аристократов свели на нет независимость и процветание вольных городских корпораций - главных источников капитала. Так произошло в России, Венгрии, Польше-Литве. Разница в том, что Россия в итоге смогла построить сверхмощную армию и огромную империю, а Венгрия и Речь Посполитая оказались под властью иностранных правителей, но все три страны испытывали проблемы со своей экономической отсталостью на протяжении столетий.

Напротив, страны, оказавшиеся в сердце Европы - такие как города Северной Италии (в первую очередь Венеция - "шарнир Европы", по выражению Макнилла, некогда богатейшее государство Европы), Нидерланды, города Швейцарской Конфедерации и Палатината - не смогли построить современное централизованное государство, поскольку капитал одолел принуждение: эти государства могли купить себе защиту, а власть в них оказалась в руках богатых олигархов, для которых любые изменения в структуре экономики означали риск потери своего положения - в итоге перечисленные страны оказались обречены на стагнацию с сохранением примитивных позднесредневековых институтов. Уже к концу XVIII века эти некогда богатейшие и могущественные образования оказались (даже Республика Объединённых Провинций, нынешние Нидерланды) относительно отсталыми регионами,служащими разменной монетой в игре Великих держав.

А настоящего успеха добились те страны, в которых оказалось достаточно и капитала, и принуждения: Англия, Франция, позднее - Пруссия. В этих странах сильное централизованное государство было ограничено интересами капитала и обеспечивало своё могущество благодаря всё тому же капиталу; эти страны оказались лучше всего подготовлены и к борьбе на международной арене, и к индустриализации и современному экономическому росту.

Эта концепция оригинально и интересна, но почему баланс между капиталом и насилием установился в нескольких странах именно в Европе?

Встречаются и эзотерические объяснения. К примеру, культ героя, характерный для индоевропейской культуры, в то время как для семитских культур (арабы и евреи) характерен культ праведника, и для восточно-азиатских — культ мудреца. Культ героя проявляется и в гомеровском эпосе, и в древнеримской истории, и в Артуровском цикле, и в гуманизме Возрождения, и в культе Наполеона, и в «сверхчеловеке» Ницше, и даже в нацистких «белокурых бестиях». Якобы именно героический культ породил культуру конкуренции и позволил Европе возвыситься. Вопрос: почему Индия стала британской колонией, а не наоборот? Ведь культура Северной Индии тоже имеет индоевропейские корни.

Или, скажем, Шпенглер с его «Закатом Европы»: для него причина подъёма Европы — её механистическое, математическое восприятие Вселенной, выраженное в механических часах и бухгалтерских книгах. Занятно, но не более.

Примерно из этой же серии вот такое объяснение. На севере Европы долгое время сохранялось мясное животноводство. (Действительно, в конце XVIII рацион англичанина на 28 % состоял из мяса и молока, а у японца 95 % рациона занимали злаки; средний английский заключённый в том веке имел рост 170 см, средний японский воин — 158 см). Европейцы ели много мяса и часто забивали животных. Поэтому они были агрессивны, а значит, более склонны к конкуренции. Хорошая теория; подробно её обсуждать я, конечно, не буду.

Или вот: европейцы строили дома из камня, а восточноазиаты — из дерева или чего-то подобного, поскольку их дома регулярно разрушались цунами и землетрясениями. После каждого природного катаклизма азиатам приходилось начинать всё заново, в то время как европейцы могли эффективно накапливать капитал.

Наконец, самое интересное объяснение, которое я встречал, было таким. В Европе использовали лошадей, а на Ближнем Востоке — верблюдов. Лошадям дороги всё-таки нужны, а верблюдам не нужны совсем. Поэтому в Европе дороги строили, а на Ближнем Востоке нет. Додумывайте сами.

Нобелевского лауреата по экономике Стиглера однажды спросили, почему нобелевские премии не могут получить социологи, политологи и историки. Стиглер ответил: "Они уже получают нобелевские премии - по литературе".

Там, где беспомощны осколки прошлого - историки, строевым шагом пройдут пророки будущего - экономисты.

Наверное, самое простое объяснение предлагают Аджемоглу и Робинсон в своей знаменитой книге "Why nations fail".

Отвлекаясь от темы, заметим, что книга эта вызывает множество нареканий. Из неё мы можем узнать, что венецианцы начали формирование инклюзивных институтов с создания "коменды" - Проблема в том, что римляне знали коменду за тысячу лет до венецианцев; её активно использовали купцы Византии, институты которой очень сложно назвать инклюзивными. Николай Первый и Франц Второй неожиданно оказываются противниками железных дорог и вообще развития промышленности; это при том, что хорошо известно из документов, как Николай с огромными усилиями продавливал проект железной дороги из Петербурга в Москву через слои косной бюрократии, а выпуск текстильной промышленности в Российской империи при нём вырос в тридцать раз. Аджемоглу и Робинсон с лёгкостью рассуждают об институтах Натуфийской культуры и цивилизации Майя, о которых вообще мало чего известно, и с лёгкостью, одним движением, решают двухвековой спор о причинах падения Римской империи - оказывается, во всём виноваты экстрактивные институты, и только они. Наконец, в своей книге авторы приветствуют арабскую революцию, считая её началом перехода от экстрактивных к инклюзивным институтам (революция привела к власти исламистов, которых свергли и частично казнили военные, установившие значительно более жёсткий режим, чем режим Мубарака), и посвящают почти половину главы восхвалению бразильского президента Лулы и бразильской демократии, сменившей неэффективную хунту: сегодня, когда Лула по уши в обвинениях в коррупции, Бразилия десять лет находится фактически в состоянии стагнации (за десять лет военной хунты её ВВП вырос вдвое), по качеству государственного управления она уступает многим странам Африки, а президентом страны стал фанат той самой хунты, эти восхваления выглядят... забавно. Мы посмеиваемся над Марксом, потому что его предсказания оказались неверны, но считаем книгу Аджемоглу-Робинсона истинной истиной.

Но вернёмся к нашей теме. Ключевая концепция в анализе Аджемоглу и Робинсона - дихотомия экстрактивных, направленных на извлечение ренты, и инклюзивных, направленных на шумпетерианское "созидательное разрушение", институтов.

Объясняет ли Аджемоглу причины возвышения Европы? А как же! Его концепция берёт начало от старой статьи «Был ли Прометей освобождён случайно» http://economics.mit.edu/files/234 и во многом базируется на ранних работах Дугласа Норта.

Норт объяснил, почему Великобритания, будучи не самой передовой страной в XVI веке, выбилась в лидеры к веку XIX, а Испания - ровно наоборот, из лидера превратилась в аутсайдера. Две страны имели примерно одинаковый уровень экономического и политического развития накануне Великих географических открытий. Но приток золота и серебра из Америки в испанскую королевскую казну позволил ей усилиться и подавить независимость страны - как экономическую, так и политическую. Напротив, специфика атлантической торговли (в первую очередь работорговли) Англии позволила усилиться классу торговцев и в конце-концов прийти к конституционной парламентской монархии и капиталистической рыночной экономике.

(Здесь следовало бы упомянуть блестящую гипотезу Энгермана-Соколоффа о том, как разница в характере сельского хозяйства предопределила разные пути развития Северной и Южной Америк, но у нас на это нет времени https://www.nber.org/papers/w9259).

Подъём Европы они объясняют одним фактором: Чёрной смертью. Эпидемия чумы XIV века разделила Европу на две части. Перед началом чумы крепостное право к западу от Эльбы было чуть более жёстким, чем к востоку. Уменьшение количества рабочих рук в результате эпидемии на востоке привело в итоге ко "второму изданию крепостного права" - усилению зависимости крестьян от могущественных феодалов: чтобы крестьяне не уходили с их земель, аристократы установили над ними намного более жёсткий контроль, чем раньше. А на западе, где контроль был чуть слабее, аристократы не смогли удержать крестьян в узде и в итоге были вынуждены согласиться с правом крестьян свободно менять себе господина, выбирая того, который предлагает лучшие условия работы на своей земле.

Отказ от крепостничества позволил позднее построить инклюзивные институты. В конце-концов, случилась Славная революция 1686 года, установившая в стране парламентскую конституционную монархию. В Англии появился эффективный институт защиты прав собственности, в Европе появилось по-настоящему инклюзивное общество, проложившее путь к промышленной революции и доминирования Европы над всей планетой.

(Концепция «случайных» изменений берёт своё начало в работе «Был ли Прометей освобождён случайно?» http://economics.mit.edu/files/234)

Не будем говорить о том, что "второе издание крепостного права"в Восточной Европе - термин, созданный Энгельсом - произошло в Европе в XVI веке, а чума случилась на двести лет раньше. Это частности. Нам интересно другое: почему в других странах и эпохах, где и когда тоже случались страшные эпидемии (достаточно вспомнить ту же Юстинианову чуму, убившую двести миллионов человек и ставшую, видимо, истинным гробовщиком Римской империи - много более эффективным, чем гунны или вандалы), не случалось никакого перехода к инклюзивным институтам? Ответа нет.

Конечно, концепция Аджемоглу базируется на огромном числе работ других исследователей. Конечно, мало кто сегодня предлагает считать институты второстепенным фактором в экономическом развитии. Но какими бы институтами мы ни объясняли европейское возвышение - свободным крестьянским трудом, протестансткой этикой, рыцарскими традициями, уникальным феноменом средневекого свободного города, римским правом, Великой Хартией вольностей (её Аджемоглу и Робинсон тоже упоминают, но мельком) - мы не приближаемся к ответу на наш фундаментальный вопрос: почему ИМЕННО в Европе?

Мало кто считает институты второстепенным фактором, но кое-кто всё же предлагает. Например, Грегори Кларк, автор книги "Прощай, нищета".

Аргументацию институционалистов Кларк доводит до абсурда. В Австралии на протяжении ста тысяч лет существовали сотни различных племенных объединений. Если всё дело в случайной мутации институтов, то почему за все эти годы в одном из племён не появились условия для Промышленной революции?

Все институты, необходимые для современного экономического роста, уже были в Англии XIII века. Рынки были свободными, государство в них почти не вмешивалось, и частная собственность была защищена. Последнее утверждение Кларк доказывает, анализируя уровень ренты - отношения дохода от земли к её стоимости - в средневековой Англии. Рента составляет 9-11 %, почти не меняясь со временем. Если бы риск экспроприации был высок, рента должна была бы быть намного выше - кто будет покупать участок земли, приносящей каждый год десятую часть своей стоимости, если уже завтра этот участок могут отобрать? К томе же рента почти "не замечает" смены королей, феодальных войн и других политических событий.

Возможно, права на землю были хорошо защищены, а все другие права собственности - плохо? Возможно. Но что изменилось в XVIII веке, после Славной Революции, которую считал переломной Дуглас Норт? Чтобы показать, как плохо были защищены права на интеллектуальную собственность в Англии накануне Промышленной революции, Кларк просто приводит судьбы ключевых инноваторов. Ни один из них не стал богачом.

Больше того: промышленники, делавшие Промышленную революцию, тоже не особо разбогатели. Среди британских завещателей, умерших с 1860 по 1880 год и завещавших больше полумиллиона фунтов стерлингов - огромные деньги по тем временам — 68 % были землевладельцами, то есть аристократами, и только 4 % - текстильными магнатами, хотя во время Промышленной революции именно текстиль был драйвером прогресса, а доля занятых в сельском хозяйстве уменьшалась.

Институционалистов Кларк не любит.

"Этот подход пользуется громадным влиянием среди экономистов, поскольку большинство из них обладает ограниченными историческими знаниями. Их представление о мире до Промышленной революции карикатурно и является мешаниной образов из всех когда-либо плохо снятых исторических фильмов"

Скептично Кларк воспринимает и утверждения Норта с Аджемоглу о том, что после Славной революции в Англии появилась пусть примитивная, но демократия. Действительно, в XVIII веке места в Палате Лордов вообще были невыборными, а в Палате общин через реальные выборы проходила только треть депутатов (притом, что голосовать имели права очень немногие) — остальные две трети мест покупались или просто наследовались. Существовали "гнилые местечки» - опустевшие города, по традиции имевшие право посылать депутатов в Парламент. Каноничный пример — Старый Сарум: город продолжал посылать двух человек в Парламент до 1834 года, хотя вымер он ещё в XV веке - все жители переехали в соседний Солсбери с его знаменитый собором.

Кларк приводит ещё один аргумент. Британцы пытались создать ткацкую промышленность в своём Бомбее, в Индии. В Бомбее действовали британские институты, использовались самые современные британские станки, фабрики управлялись британскими менеджерами. Работа ткача не требовала никакой особой квалификаци — только высокой трудовой дисциплины. Хотя неквалифицированный труд в Бомбее был впятеро дешевле, чем в Англии, фабрики оказывались убыточными, поскольку производительность труда индуса-ткача была в ШЕСТЬ раз ниже его британского собрата, и никакие меры не могли это изменить.

К 1900 году почти половина мировой хлопчатобумажной продукции выпускалась в радиусе 40 миль от центра Манчестера - города с очень дорогой неквалифицированной рабочей силой. Англичане обгоняли индусов не квалификацией, а простой рабочей дисциплиной. И даже сегодня, показывают исследования, индусский ткач из каждого часа рабочего времени работает 15 минут.

Так в чём же причина возвышения Европы и Англии в частности? "В мире, созданном неолитической революцией, экономический и репродуктивный успех (способность рожать и выращивать детей) пришли к людям терпеливым, способным отказаться от чего-то сегодня ради более высокого потребления в будущем и способным хорошо считать в мире с огромным числом данных…

По крайней мере начиная со Средневековья те люди, которые накапливали активы, приобретали навыки, учились грамоте, увеличивали свою относительную численность в следующем поколении. В течении долгой аграрной эпохи, которая завершилась промышленной революцией, человек становился биологически адаптированным к современному миру».

Проанализировав завещания XVIII-XVII веков, Кларк показал, что способность оставить потомство была тесно связаны с уровнем богатства завещателя. Богатые оставляли свои гены в обществе, гены бедных исчезали. Это явления прослеживается по крайней мере на протяжении шести веков английской истории - с того самого XIII века.

Но почему именно в Англии? С одной стороны, здесь сказалась стабильность британского общества и отсутствие иностранных вторжений - они позволили «отбору» происходить быстрее. Ещё один фактор, ускорявший «отбор» — высокая смертность в XVII веке, особенно среди городской бедноты, от эпидемий. Англичане, в отличие от, к примеру, японцев с их многовековой чистоплотностью, были жуткими грязнулями: к примеру, в театре "Глобус», где ставил пьесы Шекспир, не было отхожих мест, и зрители справляли нужду обоих видов прямо на лестнице.

Кажется, объяснение наконец найдено: богатые страны богаты потому, что их жители биологически лучше приспособлены к рынку. Или нет?

Кларка очень часто ругают. При оценке средневековых институтов он забывает о таких «мелочах», как крепостничество и феодализм (хотя они перестали влиять задолго до Промышленной революции).

А что с низкой производительностью? Иммигранты из стран с низким выпуском на одного работника, оказавшись в Новой Англии, внезапно меняли свой ДНК и начинали работать так же эффективно, как и коренные американцы.

Но главное — Кларк просто был неаккуратен с данными. Анализ завещаний он ограничил тремя южными графствами, в которые стекалась бездетная голытьба с Севера Англии. Тщательная проверка данных на более широкой базе показала, что богатые в Англии оставляли не больше, а меньше детей, чем в среднем.

Впрочем, не один Кларк скептичен к институциональной теории, теориям Норта и значению Славной революции. К примеру, Джоэль Мокир считает главной причиной Промышленной революции появление «промышленного просвещения»: если раньше техникой и наукой занимались узкие группы специалистов, то в XVIII веке и наука, и техника стали предметами всеобщего интереса - образованный человек просто не имел права не интересоваться научными и техническими новинками. Корни этого интереса Мокир видит в бэконианском эмпиризме. Всё это интересно, но к нашему вопросу прямого отношени не имеет.

«Характерной чертой современной эпохи, похоже, является распространение общ их знаний и страсть к науке, охватившая все классы людей во всех нациях Европы и европейского происхождения» химик Джеймс Кер, 1789

Роберт Лукас, нобелевский лауреат и один из основателей современной теории эндогенного экономического роста, предлагал свою версию развития событий. Как макроэкономист, он дела акцент на смене двух динамических равновесий - в первом из них внутренних (эндогенных) источников роста нет, а во втором рост сам по себе приводит к накапливанию знаний и становится самоподдерживающимся. Лукас разбирает вопрос о причине и процессе перехода от одного равновесия к другому, но, конечно, не предлагает строгое объяснение глубинных причин начала перехода именно в Западной Европе, а не в Китае или Японии - всё-таки он макроэкономист, а не историк.

Майкл Кремер выводит вроде бы простую, но важную взаимосвязь: чем больше людей, тем больше интересных идей. Высокая численность и плотность населения сами по себе являются условием для экономического роста - по крайней мере, в масштабах всей планеты: идеи и инновации - главный факто развития. Но эта теория требует дополнения: нужно, чтобы люди не просто жили, но и были способны генерировать идеи. Иначе никак не получится объяснить, почему родиной Промышленной Революции стала 6-миллионная Англия (и 50-миллионная Западная Европа), а не 300-миллионный Китай.

Но, пожалуй, самый серьёзный критик институционалистов и Норта в частности — Роберт Аллен. Он приводит множество доводов, споря с Нортом - например, доказывает, что в бурбоновской Франции перед Французской Революцией права собственности были защищены даже лучше, чем в Англии, но это не помогло Франции стать мировым промышленным лидером.

Аллен считает, что Промышленная революция случилась в Англии из-за двух факторов. Первый - высокие зарплаты англичан, достигнутые ещё до начала Промышленной революции. Действительно, уровень зарплат в двух европейских городах — Лондоне и Амстердаме - уже в XVIII веке, видимо, перестал подчиняться мальтузианским законам. Англия 1700 года была единственной страной в мире, где рабочие регулярно ели мясо — здесь Англия обогнала Россиию лет на триста.

Второй фактор — дешёвый и качественный уголь: Англии просто повезло с угольными месторожденими - намного больше, чем французам или голландцам. Триста лет назад 80 % угля в Европе добывалось в Англии; в Германии, для сравнения — 4 %. Теоретические основы создания парового двигателя создали итальянец Торичелли и голландец Гюйгенс, но парвоые машины англичанина Ньюкомена почти сто лет работали только в Англии - в других странах Европы они были неприбыльны.

Оба фактора стимулировали бизнес заменять ручной труд на труд машинный. Паровой двигатель Ньюкомена или знаменитая прялка «Дженни» могли быть изобретены во Франции — стране с передовой наукой того времени, но там их было бы невыгодно использовать.

«Британцы не были прозорливее, чем французы, и не превосходили их в технических навыках - просто им больше повезло с геологией» — пишет Аллен. Возможно, многим из современных левых, ратующих за импорт дешёвой рабочей силы и запрет на использование углевородов, стоило бы знать, что Промышленная революция, а значит, и современный мир были сотворены уникально высокой зарплатой и уникально дешёвыми энергоносителями.

Но почему зарплаты в Англии стали такими высокими ещё до Промышленной революции? Ведь нам важны глубинные причины. Аллен приводит много объяснений, но главное из них — высокая производительность труда, в первую очередь в ткацкой промышленности. Иными словами, англичане были богатыми, потому что они были богатыми.

Проблема и в другом. Уже задолго до Промышленной революции европейцы добились подавляющего превосходства в военном деле. В 1757 году в битве при Плесси тысяча англичан и две тысячи сипаев разбили стотысячное индийское войско. Арабские джонки и индийские дау были беспомощны перед европейскими кораблями уже во времена Васко да Гамы. Острова Индокитая - от Явы до Филиппин — стали колониями голландцев, англичан и испанцев, а не китайцев или японцев. В науке и технике европейцы добились первенства как минимум триста лет назад, а то и раньше. Вряд ли всё это объясняется углём и высокими зарплатами.

Похожа на концепцию Аллена теория Кеннета Померанца, изложенная в его книге «Великое расхождение». Померанец — представитель мир-системного анализа, тесно связанного с марксистским восприятия истории.

Он обращает внимание на некорректность сравнения передовой части Европы — Англии — с Индией и Китаем в целом. В Англии в XVIII веке жило 6 миллионов человек, в Китае — 300 миллионов. Уж если и проводить сравнения, то с самыми передовыми регионами — устьем Жёлтой руки (окрестности Шанхая) и отдельными землями в долине Ганга. И тут, доказывает Померанец, подробно анализируя зарплаты и цены, мы не увидим никакого Великого расхождения в уровне жизни до начала XIX века.

Причина английской Промышленной революции, позволившей Европе вырваться на новый уровень развития, тройная. Первое: работорговля и колонии в Карибском море, обеспечившие Англию дешёвыми сахарными калориями и позволившие вырваться из мальтузианской ловушки. Второе: эксплуатация Индии, уничтожение индийской промышленности и превращения её в рынок сбыта для британской индустрии. (Действительно, ещё в начале XVIII века англичане защищали свою промышленность от дешёвой и качественной индийской ткани высокими пошлинами, а уже в начале XIX века миллионы индийских ткачей умерли от голода, неспособные противостоять дешёвому английскому текстилю). Ну и третий фактор — всё тот же уголь.

Концепция Померанца, как несложно догадаться, популярна среди левых. Мы не должны отвергать её только поэтому: из всех упоминаемых здесь теория она, пожалуй, самая красивая и в то же время сложная. Но подробно останавливаться на ней мы не будем.

Во-первых, у нас нет времени. Во-вторых, после долгих споров внутри научного соощества сам Померанц вынужден был отказаться от своего базового тезиса и согласиться с Алленом: Англия была более развита, чем любой регион Индии или Китая, ещё до XIX века. Возможно, эксплуатация чернокожих рабов и несчастных индусов помогла британской экономике, но всё же она вряд ли была главным фактором. В-третьих, даже если Померанец прав, остаётся вопрос: почему во всех других отношениях Европа обогнала Азию задолго до XIX века?

Ну и последнее. Макс Вебер и его "Протестантская этика и дух капитализма". Его идея такова: высшие блага в протестантизме, способствующие спасению души —это профессионализм, упорный труд и накопление богатства за счёт бережливости и расчётливости, они-то и проложили дорогу для капитализма и лидерства Северной Европы.

Идея Вебера до сих пор вызывает споры. Исследование германских городов XVI и XVII веков, принявших и не принявших протестантизм, не показало существенных различий в темпах роста http://www.davidecan..._jeea_paper.pdf. С другой стороны, из Англии Промышленная революция первым делом перекинулась не в протестантские Нидерланды или Пруссию, а в католические Францию и Бельгию. С третьей стороны, возможно, дело не в этике, а в высокой грамотности среди протестантов, считавших необходимым для спасения души читать Библию https://sites.hks.ha...Papers/aaa01592. (Кстати, Вебер замечал, что в Германии студенты-католики предпочитали гуманитарные дисциплины, а протестанты - технические). Исследования можно перечислять долго, но наш вопрос остаётся: почему ИМЕННО В ЗАПАДНОЙ ЕВРОПЕ?

Современная версия Вебера - гарвардский историк Дэвид Ландс. Он доказывает, что западноевропейские трудовая этика, страсть к инновациям (пробудившаяся в XI веке), уважение к частной собственности и предпочтение индивидуальной свободы перед государством сделали европейскую культуру «лучше» и эффективнее всех прочих. Не будем спорить. Нам важно только одно: почему в Европе? Тут Ландс делает туманные отсылки к античности и даже библейской истории, ссылается на географические гипотезы (все сразу) и вспоминает о противостоянии церкви и светской власти, обеспечившем плюрализм в средневековой Европе (запомним последний пункт). В общем, как сказал бы Стиглер, Ландс - это «литература».

Мы оказались прямо-таки на кладбище теорий. Все рассмотренные концепции в той или иной степени нерелеванты. И дело не в низком уровне дискуссии в Восточной Европе: мы касались почти исключительно западных авторов в нашем рассказе. Как сказал классик, сложно, сложно, ничего не понятно, почему так сложно.

И всё же ответ есть.

Анвер Грейф в великолепной работе "Культурные убеждения и организация общества" описал, используя теоретико-игровые модели, два средневековых купеческих сообщества: генуэзцев и магрибцев (Магриб — Северная Африка).

Корпорация магрибских купцов, занимавшихся морской торговлей, состояла почти исключительно из евреев — выходцев из Ирака. Генуэзские купцы, напротив, имели крайне разнообразное происхождение — в Геную стекались люди со всей Европы. Обе общины должны были решать проблему принципал-агент: как мог богатый купец быть уверен, что его приказчик, отправляющийся в плавание, его не обманет?

Магрибцы склонялись к коллективизму: "все сыны Израиля ответственны друг за друга". Если один из приказчиков нарушал договор, ни один купец больше никогда его не нанимал. В результате мошенничество встречалось очень редко. В то же время доступ в купеческую корпорацию был жёстко ограничен, позиции внутри ниго жёстко заданы, а значит, был ограничен приток новаторов и просто талантов.

Генуэзцы основывались на христианской доктрине индивидуальной ответственности. Зарплаты приказчиков были выше, обмануть купца было не столь опасно - и обманывали часто, но зато в корпорацию постоянно приходили новые таланты. Генуэзцы спокойно торговали за пределами своей общины, магрибцам это было очень сложно - их ограничивали жёсткие правила и косность их корпорации.

Поначалу магрибцы со своей эффективной защитой от мошенничества доминировали на Средиземном море. Но постепенно перевес оказался на стороне Генуи. Магрибские купцы не создавали никаких формальных институтов, генуэзцы создали эффективную систему судов, быстрее всех внедряли авизо и путевые накладные, создали фирму и прообраз фондового рынка. Со временем магрибцы были вытеснены в сферу прибрежной торговли, а Генуя создала настоящую империю, следы которой можно видеть повсюду от Феодосии до Брюгге.

Заметим, что причиной успеха Генуи стали индивидуализм и личное чувство ответственности - в противовес коллективизму магрибцев.

Дальнейший рассказ основан на книге Дипака Лала. Рассказ будет до обидного коротким — желающие могут прочесть книгу сами — но всё сказанное основано на широчайшей базе исследований. Ключевой момент этой истории — жадность католической церкви случайно породила индивидуализм, заменив культуру стыда на культуру вины.

«Род людской испытывает постоянные общие потребности, порождающие нравственные законы, несоблюдение которых все люди естественным образом повсеместно и во все времена связывали с идеями вины и стыда» — Алексис де Токвиль, «Демократия в Америке».

Когда человечество перешло от естественных охоты и собирательства к сельскому хозяйству и создало сложные, большие общества вместо привычных небольших племён, появилась необходимость придумать что-то, что могло бы ограничить естественные человеческие инстинкты, в первую очередь – сексуальные. Для этого была создана расширенная семья, когда несколько десятков родственников живут под одной крышей, нередко заключают близкородственные браки, имеют общую собственность и вместе работают. В рамках этой же семьи происходила социализация - через культуры стыда, чувство ответственности перед обществом.

Раньше считалось, что переход от расширенной семьи к семье нуклеарной - мама, папа и дети – произошёл только после Промышленной Революции. Последние исследования показывают, что такая семья преобладала, к примеру, в Англии как минимум с 13 в. и была уникальной европейской особенностью. Почему?

Лал пишет: «Считалось, что Промышленная революция привела к замене расширенной семьи нуклеарной... две программы исследований опровергли это мнение. Первай - итог сбора данных Кембриджской группой по изучению истории населения. Вторая - работа антропологов, тоже из Кембриджа, которые показали, что уникальная структура семей Северо-Западной Европы восходит к очень давним временам, возможно, к VI веку"

С римских времён ключевым источником богатства церкви были завещания вдов — это известный факт. Но вот беда: в расширенной семье у бездетной вдовы обязательно находился родственник, которому можно было оставить наследство. Начиная с папы Григория I в VI веке церковь начала планомерно разрушать расширенную семью, запрещая традиционные практики. Вдобавок под нажимом церкви Западная Европа стала уникальна ещё в одном отношении: только в ней романтическая любовь стала считаться не угрозой, а основой семьи.

Список запретов, введённых папой Григорием I в 597 году:
  • Браки с близкими кровными родственниками
  • Браки со вдовами близких родственников
  • Передача детей через усыновление
  • Сожительство (конкубинат)

Но разрушая традиционную расширенную семью, церкви нужно было создать альтернативу для прививаемой в такой семье культуры стыда, которая в рамках такой семьи прививалась. И тут пригодился Святой Августин — один из «отцов церкви», в теологии которого ключевую роль играл первородный грех (он придумал этот термин, да и само понятие тоже). Каждый христианин, учило католичество, должен постоянно каяться, испытывать чувство вины за грехи — не обязательно даже свои — если он хочет не попасть в ад.

«Всепроникающее христианское учение, направленное против секса, основанное на концепции первородного греха и порождаемой им неизбежной вины, было необходимым противоядием от «животных страстей», которые в противном случае высвобождало корыстный подрыв Церковью традиционной евразийской системы брака. Но, поскольку смертные грехи включали не только похоть, вина была весьма мощнм средством поддержания социального контроля»

Все общества, кроме европейского в последнюю тысячу лет, были коллективистскими и скреплялись стыдом. Для древнего грека изгнание из полиса было равносильно казни; для римлянина служение государству было высшей обязанностью. Про азиатские культуры и говорить нечего. Индивидуализм в этих обществах был возможен только как индивидуализм отшельника. Европейское общество стало первым обществом настоящего индивидуальной этики: это было первым непреднамеренным последствием папской революции жадности.

Церковь, получая наследство бездетных пар, стала быстро богатеть - за VIII и IX века её земельные владения во Франции, Италии и Германии многократно увеличиваются. Лакомый кусок, и церковные владения начинаются, "отчасти со стороны феодалов, а отчасти со стороны развращённых клириков". Вопрос «сколько у Папы Римского дивизий» был актуален уже в то время. Ответом на хищничество стала вторая папская революция Григория VII: превращение церкви в государство, параллельное феодальным образованиям — так появилась концепция разделения властей, неизвестная другим евразийским культурам — и создание для защиты объявленного священного права собственности канонической системы права, из которого берёт начало вся европейская юриспруденция.

Непреднамеренным последствием второй революции жадности стало появление ключевого европейского института: верховенства права.

Короче говоря, причиной взлёта Европы стали две папские революции: революция индивидуализма Григория I, создавшая индивидуализм и нуклеарная семью; и революция Григория VII, создавшего систему европейского права и формальных институтов. Отрыв Европы от остальной Евразии начинается со второй революции, с XI века — как раз когда повляются вольные города и европейцы, как мы уже заметили, удивительно быстро начинают генерировать технические новинки.

Эта концепция объясняет почти всё. Почему в Европе оказался возможен быстрый институциональный прогресс, а в Индии и Китае — нет? Коллективистская этика азиатских цивилизаций была тормозом для их прогресса; для отказа от традиций требовался индивидуализм, созданный церковниками. Европа избавилась от «проблемы Нидхэма», заменив социализацию внешним принуждением — через стыд — принуждением внутренним, через вину; европеец был способен бросать вызов сложившимся порядкам, если они не соответствовали его внутренней морали. Почему английские рабочие были вшестеро эффективнее, чем индийские? Индусы привыкли трудиться в рамках расширенной семьи, где всё определялось традициями. У них не было личных связей с владельцем фабрики, и заставить их работать много и упорно было невозможно — стопором служила культура. Возможно, отчасти прав и Кларк, и значимую роль сыграл дрейф генов, ускоренный нуклеарной семьи и свободой выбора партнёра. Почему появился протестантизм с его трудовой этикой? Лютер лишь довёл папскую революцию индивидуализма до конца, заменив коллективное спасение души, изначально несущей в себе первородный грех, спасением личным.

Жадность, простая жадность церковных иерархов имела своим непреднамеренным последствием замену культуры стыда на культуру вины, коллективисткой этики на этику индивидуализма. Жадность церковников создала Европу и обеспечила ей величие. Можно ли было придумать более неожиданный ответ на наш вопрос?

Можем ли мы считать эту версию единственно верной? Конечно, нет! Сегодня я попытался очень коротко рассказать вам о мире, где ведутся свои войны, где статья считается за батальон, книга — за дивизию, где есть свои кланы, свои демиурги — и простолюдины-любители, вроде меня.

Главное: какой вывод мы можем сделать из всего этого рассказа? Понятия не имею. Моя задача была скромной: заинтересовать вас вопросом — как когда-то я сам им заинтересовался — и побудить самостоятельно попытаться найти ответ по душе. А насколько у меня получилось — судить вам.
Ответить

Фотография Ученый Ученый 24.04 2020

Жадность, простая жадность церковных иерархов имела своим непреднамеренным последствием замену культуры стыда на культуру вины, коллективисткой этики на этику индивидуализма. Жадность церковников создала Европу и обеспечила ей величие. Можно ли было придумать более неожиданный ответ на наш вопрос?

Жадность католической церкви это спорный вопрос, церковники занимались и благотворительностью. Кто был более жадным - монастыри, подкармливавшие местных крестьян, или английские дворяне-протестанты, сгонявшие крестьян чтобы разводить овец?

 

Средневековое общество было корпоративным, это было общество взаимопомощи, а ренессанс стал взрывом индивидуализма и эгоизма. С другой стороны жадность и развращенность Рима спровоцировала реформацию, которая способствовала быстрому развитию науки и капитализма. Протестантские страны все же опережали католиков в области научно-технического прогресса и политических реформ.

Ответить

Фотография BKR BKR 24.04 2020

Ссылка на книгу "Ружья, микробы и сталь":
https://www.litmir.m...r/?b=122773&p=1

Там все это и разжевано лучше (уже по названию понятно - почему), и не надо мотать "простыню" на экране.
Ответить

Фотография Ученый Ученый 24.04 2020

И вдруг в XI веке, после нашествий варваров, после Тёмных веков, институты, исчезнувшие как минимум шесть веков назад, внезапно воскресают! Легко понять, как скульптор, вдохновившись видом античной статуи, решает изваять нечто подобное. Но общественные институты формируются не потому, что кто-то вычитывает умную мысль в древней книге — тем более что в XI веке европейские горожане были в основном неграмотны. Звучит фантастично.

Почему бы не связать изменения в европейском обществе с крестовыми походами? Познакомившись с более развитой мусульманской цивилизацией европейцы позаимствовали то, что сочли полезным. А военные поражения от мусульман создали мощный стимул для развития военного дела. Инициатором крестовых походов была именно католическая церковь, которая значительно обогатилась за счет присвоения имущества крестоносцев.

 

К тому же жадность это совершенно неподходящий термин. Жадный субъект это тот, который чахнет над своим златом, избегает всяческих рисков, рантье или в лучшем случае ростовщик. Разве таковы были европейцы? Их главной чертой были смелость и предприимчивость, готовность идти на риск, склонность к агрессии и даже насилию. 

Ответить

Фотография Ученый Ученый 24.04 2020

Загадочное возвышение Европы

 

Как же тогда вышло, что к середине XIX в. ситуация изменилась настолько, что азиаты стали казаться более бедными и отсталыми, чем европейцы? К 1911 г., с распадом Китайской империи, европейцы уже считали Китай землей недоразвитости и косных традиций, а не передовой цивилизации. Европа распространяла свое политическое и экономическое господство по всему миру, колонизировала множество регионов, диктовала условия торговли другим и обладала техническим превосходством и материальным богатством, казавшимся недостижимым для не-европейцев. Памятуя о том, каким мир был в 1492 г., возникает вопрос: как все это могло произойти?

 

На протяжении последних двух столетий европейцы объясняли свой внезапный приход к мировому господству наличием у себя набора исключительных добродетелей. Отмечая элементы своей истории и культуры, заимствованные у Древней Греции и Рима и воспринятые с эпохи Возрождения, европейцы гордились своими достижениями в познании природы. Они предавались самовосхвалению ввиду высокой развитости своих городов и их торговли, иногда забывая, что когда они присоединились к всемирным торговым кругам, высокоразвитые города и огромная торговая сеть уже существовали в Азии.

 

Иногда европейцы объясняли свой успех религией, утверждая, что христианство было совершенной основой для экономической деятельности. В иные времена европейцы указывали на свою систему правления — и конкуренцию между различными европейскими государствам в начале Нового времени — как на причину своего успеха.

 

Некоторые объяснения звучат скромнее, например, те, согласно которым европейцы вовсе не заслуживали своих несметных богатств, доставшихся им в результате грабежей. Начиная с постройки Колумбом фортов на Карибах, европейцы становятся захватчиками, по всему миру разграблявшими богатства и ресурсы коренного населения.

 

Наконец, согласно другим объяснениям, Европе просто повезло с некоторыми ресурсами — углем и железом для промышленности в Европе, — или с обезлюдевшими в результате истребления коренного населения землями Америки, которые они могли использовать, обеспечивая превосходство над другими регионами мира.

https://history.wikireading.ru/232387

Ответить

Фотография FGH123 FGH123 24.04 2020

Почему бы не связать изменения в европейском обществе с крестовыми походами? Познакомившись с более развитой мусульманской цивилизацией европейцы позаимствовали то, что сочли полезным.

 

 

Как насчет монголов? Европейцы продули им все крупные сражения, возможно, это их простимулировало.

 

 

 

 

 

 

Ответить

Фотография Ученый Ученый 24.04 2020

 

Почему бы не связать изменения в европейском обществе с крестовыми походами? Познакомившись с более развитой мусульманской цивилизацией европейцы позаимствовали то, что сочли полезным.

 

 

Как насчет монголов? Европейцы продули им все крупные сражения, возможно, это их простимулировало.

 

Действительно, в средние века не было глобализма. Конечно внутриевропейская конкуренция существовала, но до реформации Европа все же была единой, ее называли христианским миром, в окружении враждебного мира, главным врагом был мусульманский мир, но могли и православных побить. Проиграв мусульманам на Востоке, европейцы победили в Испании, при Лепанто. Постепенно европейцы стали опережать противников в военном деле и мореплавании, на чем впоследствии и было основано их господствующее положение. Поскольку военное и морское дело это командная игра, то нельзя говорить об абсолютном индивидуализме европейцев. Это были ловкачи, вроде современных китайцев, которые применяли всевозможные методы для достижения успеха - индивидуализм и коллективизм, реформизм и консерватизм, религиозность и свободомыслие, честность и обман. Главной чертой европейцев нового времени были активность и предприимчивость.

Ответить

Фотография FGH123 FGH123 24.04 2020

крестовыми походами

 

Интересно, почему восточная римская империя не развилась, а в 13 веке вообще слилась из за каких то европейских бомжей?

Ответить

Фотография Ученый Ученый 24.04 2020

 

крестовыми походами

 

Интересно, почему восточная римская империя не развилась, а в 13 веке вообще слилась из за каких то европейских бомжей?

 

Экономические и политические причины падения Византии были взаимосвязаны между собой:

  • Огромные финансовые затраты на содержание наёмной армии и флота. Эти затраты били по карману и без того обнищавшего и разорившегося населения.
  • Монополизация торговли генуэзцами и венецианцами вызывало разорение венецианских купцов и способствовало упадку экономики.
  • Центральная структура власти была крайне нестабильна из-за постоянных междоусобных войн, в которые, к тому же вмешивался султан.
  • Погрязший во взятках аппарат чиновников.
  • Полнейшее безразличие верховной власти к судьбам своих сограждан.
  • С конца XIII века Византия вела непрекращающиеся оборонительные войны, которые вконец обескровили государство.
  • Окончательно подкосили Византию войны с крестоносцами в XIII веке.
  • Отсутствие надёжных союзников не могло не сказаться на падении государства.

Подробнее: https://obrazovaka.r...a-prichiny.html

 

Можно выделить две причины - военная слабость и отсутствие союзников. А союзников не было именно потому, что католики православных как бы сказать не очень любили. Когда турки осадили Вену в 1683 г. на помощь осажденным пришли поляки, баварцы и саксонцы, а византийцам никто не помог. Османы, покорившие Византию в 15 веке вовсе не были бомжами, у них была самая сильная армия в мире.

Ответить

Фотография FGH123 FGH123 24.04 2020

А союзников не было именно потому, что католики православных как бы сказать не очень любили.

 

 

Ну кстати основания были - в 1182 году была массовая резня католиков в Константинополе.

Ответить

Фотография Ученый Ученый 24.04 2020

От крестоносцев византийцы конечно могли бы отбиться, но там шла очередная междоусобица и один из претендентов сам пригласил крестоносцев на подмогу. А венецианцы помогли крестоносцам и подговорили их захватить Константинополь. Впрочем крестоносцы вели себя довольно мягко просто разграбили город, но не перебили все население как в Иерусалиме например.

 

Но у хитрого дожа в кармане было новое предложение. Теперь слепой Дандоло задумал отправить крестоносцев в Византию.

 

При этом подавалась новая миссия как восстановление закона и справедливости. Византийский император Исаак II Ангел был смещён с престола и ослеплён своим братом Алексеем. Сын свергнутого — Алексей Ангел — обращался за помощью к европейским владыкам.

Дандоло не очень заботила судьба византийской династии. Вмешательство крестоносцев, по его задумке, должно было серьезно ослабить Константинополь, являвшийся главным торговым конкурентом Венеции в Средиземноморье.

 

В Византийской империи в этот период не затихали междоусобицы знати. Пытаясь получить перевес, претенденты на власть были готовы давать любые обещания. Алексей Ангел обещал выплатить крестоносцам 200 000 марок, помочь флотом и отрядом в 10 000 воинов в завоевании Египта и содержать 500 солдат в Святой земле, а также подчинить византийскую церковь Святому Престолу.

 

В июне 1203 года крестоносцы прибыли под стены Константинополя, осадили город и нанесли тяжелое поражение войску Алексея III. Император бежал, а вместо него трон занял освобожденный  из тюрьмы Исаак II Ангел. Крестоносцы добились, чтобы его сын Алексей, обещавший им деньги, стал соправителем.

 

Когда Исаак II узнал о сумме, которую сын обещал крестоносцам за помощь, он схватился за голову. Таких денег в казне не было, и взять их было просто неоткуда. Население обложили тяжелейшими налогами, что вызвало сильное возмущение, но даже это позволило собрать только половину суммы. Крестоносцы же требовали уплаты долга целиком.

 

В январе 1204 года Алексей IV Ангел решился попросить помощи у крестоносцев для подавления смуты в Константинополе. Переговоры были поручены видному сановнику Алексею Мурзуфлу. Но тот, преследуя собственные цели, решил выдать замыслы императора жителям города. Алексея IV  и Исаака II Ангелов низложили и заточили в тюрьму. 5 февраля 1204 года новым императором под именем Алексей V был провозглашен Мурзуфл, а вскоре низложенных властителей умертвили в тюрьме.

 

Император Алексей V полагал, что сможет дать отпор крестоносцам, однако организованные им атаки завершились неудачей. 8 апреля 1204 года Константинополь был блокирован с моря. 9 апреля последовал первый штурм города, который был с большим трудом отбит защитниками. Новый штурм 12 апреля привел к пожару, уничтожившему  две трети зданий. Мурзуфл бежал из города. 13 апреля Константинополь был окончательно взят крестоносцами.

 

Один из предводителей крестоносцев — Жоффруа де Виллардуэн — писал в хронике «Завоевание Константинополя»: «Огонь начал распространяться по городу,  который вскоре ярко запылал и горел всю ночь и весь следующий день до самого вечера. В Константинополе это был уже третий пожар с тех пор, как франки и венецианцы пришли на эту землю, и в городе сгорело больше домов, чем можно насчитать в любом из трёх самых больших городов Французского королевства.

 

Остальная армия, рассыпавшись по городу, набрала множество добычи, — так много, что поистине никто не смог бы определить её количество или ценность. Там были золото и серебро, столовая утварь и драгоценные камни, атлас и шёлк, одежда на беличьем и горностаевом меху и вообще всё самое лучшее, что только можно отыскать на земле. Такой обильной добычи не брали ни в одном городе со времён сотворения мира».

 

Внутренние распри сделали свое дело. Жоффруа де Виллардуэн удивлялся тому, что в 500-тысячном городе лишь малая часть жителей выступила на его защиту, что позволило крестоносцам взять Константинополь малыми силами.

 

Счет горожан, убитых во время грабежей, шел на тысячи, количество изнасилованных женщин вообще никто не подсчитывал. Уничтожению и разграблению подвергались христианские святыни, включая храм Святой Софии.

 

https://aif.ru/socie...ogatuyu_dobychu

 

Ответить

Фотография FGH123 FGH123 24.04 2020

там шла очередная междоусобица и один из претендентов сам пригласил крестоносцев на подмогу.

 

Теперь понятно.

 

В общем, византийцы сами себе в ногу выстрелили.


Византийский император Исаак II Ангел был смещён с престола и ослеплён своим братом Алексеем.

 

Просто отвратительно, что за нравы.

Ответить

Фотография Ученый Ученый 24.04 2020

 

там шла очередная междоусобица и один из претендентов сам пригласил крестоносцев на подмогу.

 

Теперь понятно.

 

В общем, византийцы сами себе в ногу выстрелили.


Византийский император Исаак II Ангел был смещён с престола и ослеплён своим братом Алексеем.

 

Просто отвратительно, что за нравы.

 

Это было обычной практикой в Византии. Убить конкурента значило нарушить библейскую заповедь Не убий, а выкалывая глаза устраняли конкурента, но соблюдая нормы религиозной морали. Этот обычай прижился и на Руси 

Васи́лько Ростисла́вич (прибл. 1066 — 1124)[1] — князь теребовльский с 1085.
В 1097 году принимал участие в Любечском съезде князей. После его окончания был по приказу киевского князя Святополка Изяславича (10931113) и по наговору волынского князя Давыда Игоревича захвачен и ослеплён предположительно в селе Звенигороде возле Киева.

 

Ответить

Фотография FGH123 FGH123 24.04 2020

Это было обычной практикой в Византии. Убить конкурента значило нарушить библейскую заповедь Не убий, а ослепить значило устранить конкурента, но соблюдая нормы религиозной морали. Этот обычай прижился и на Руси

 

 

Ужасно. Люди с жестоким извращенным сознанием.

Ответить

Фотография Ученый Ученый 24.04 2020

Отец Ивана 3 также было ослеплен -

В 1446 Василий II был захвачен в Троице-Сергиевой лавре и 16 февраля ночью от имени Дмитрия Юрьевича Шемяки, Ивана Можайского и Бориса Тверского, которые, как пишет историк Н.М. Карамзин, велели ему сказать «Для чего любишь татар и даёшь им русские города на кормление? Для чего серебром и золотом христианским осыпаешь неверных? Для чего изнуряешь народ податями? Для чего ослепил брата нашего, Василия Косого?», он был ослеплён, отчего получил прозвище «Тёмный», после чего был вместе с супругой отправлен в Углич

 


 

Это было обычной практикой в Византии. Убить конкурента значило нарушить библейскую заповедь Не убий, а ослепить значило устранить конкурента, но соблюдая нормы религиозной морали. Этот обычай прижился и на Руси

 

 

Ужасно. Люди с жестоким извращенным сознанием.

 

Византийцы были очень хитрыми и коварными, за это их тоже не любили. К тому же они сильно отстали в военном деле - воевали с разными кочевниками, а против рыцарей не имели сноровки.

Ответить

Фотография FGH123 FGH123 24.04 2020

К тому же они сильно отстали в военном деле

 

Это очень странно, ведь у них с античности были технологии, те же пластинчатые панцири -  у рыцарей такого не было.

Ответить

Фотография Ученый Ученый 24.04 2020

В общем, византийцы сами себе в ногу выстрелили.

Если бы византийцы заплатили крестоносцам выкуп, может они бы и отвязались, а может быть и нет, потому что венецианский дож их жестко контролировал. Странно, что они не разграбили Венецию, тоже богатый город. Но там же жили католики, и могли нажаловаться папе римскому)

Ответить

Фотография FGH123 FGH123 24.04 2020

Если бы византийцы заплатили крестоносцам выкуп, может они бы и отвязались

 

Там же непомерный был выкуп.

 

Похоже тут мстили за резню католиков.

 

Вряд ли такое могли забыть.

Ответить

Фотография Ученый Ученый 24.04 2020

 

К тому же они сильно отстали в военном деле

 

Это очень странно, ведь у них с античности были технологии, те же пластинчатые панцири -  у рыцарей такого не было.

 

Да ведь и западная империя буквально развалилась из-за того, что не было достаточно сильной армии, чтобы защищать границы. У византийцев была какая-то разношерстная армия из наемников различной национальности, вряд ли у них были стальные панцири.


 

Если бы византийцы заплатили крестоносцам выкуп, может они бы и отвязались

 

Там же непомерный был выкуп.

 

Похоже тут мстили за резню католиков.

 

Вряд ли такое могли забыть.

 

Деньги-то у византийцев имелись, армия же наемная была. Но видно потратились на междоусобицы. Венецианцы точили на них зуб как на торговых конкурентов.

Ответить

Фотография Ученый Ученый 24.04 2020

Делакруа. Крестоносцы в Константинополе.

regnum_picture_1523524357399239_normal.j

Ответить