Исторический путь нашего Отечества своеобразен и самобытен. Однако, эти особенности не исключа . ют Россию из семьи европейских народов. «Мир» для России всегда оставался, в первую очередь, миром Европы, во всяком случае, с конца XVII - начала XVIII веков. Сегодня многие важные события в истории Отечества рассматриваются в фарватере мировой или европейской истории. Такая трактовка является отражением социально-политических процессов конца XX века, важнейшим из которых стало преодоление искусственно созданной самоизоляции той части Европы, становым хребтом которой многие десятилетия выступала советская Россия. Читатель теперь может проследить историю развития нашей государственности, экономики, социальной структуры российского общества, русской культуры и искусства в конкретных проявлениях отечественных и общемировых тенденций. Может быть где-то здесь, на стыке цивилизаций и культур, учёные смогут найти ответы на вопросы, так до сих пор и не разрешённые современными политиками. Может быть для того, чтобы увереннее и динамичнее двигаться по пути преобразования общества, стоит решительнее осваивать ещё не тронутые пласты исторической науки и отдельных научных отраслей и там, в глубинах исторического небытия, искать решение наболевших вопросов.

В этом контексте сегодня рассматривается и военное прошлое нашего Отечества. В научной литературе уже были освещены многие важные проблемы отечественной военной истории. Об эволюции вооружённых сил и войнах России, о роли российских монархов и выдающихся полководцев, обогативших теорию и практику военного искусства, писали СМ. Соловьёв, В,П. Ключевский, В.Д. Греков, М.Н. Тихомиров, К.Б. Базиле-вич, В.В. Мавродин, военные историки ПА. Жилин, А.А. Строков, Л.Г. Бескровный, П.П. Епифанов, Н.И. Павленко и другие. На их фундаментальные исследования автор книги опирается, рассматривая общие и особенные тенденции в развитии военного искусства в рассматриваемый период.

Эта книга обращается к одному из наиболее драматических периодов в истории Отечества - к эпохе Петра Великого. По мере того, как петровская Россия всё дальше и дальше отдаляется от нас, интерес к ней не только не спадает, но, наоборот, становится насущнее и актуальнее. Актуальность эта определяется, прежде всего, непрекращающейся борьбой вокруг выбора путей дальнейшего развития России. Политическая конъюнктура время от времени выплёскивает эти злободневные вопросы из парламентско-правительственных кабинетов на улицы и площади. В эпицентре бьющих через край эмоций и политических страстей превалирует всё та же традиционная тема. Если очистить её от модернистских наслоений нашей бурной эпохи, этих различных курсов и уклонов, научных и лсевд о-научных учений, общественно-политических программ и социально-экономических концепций, то её первоначальный вид будет таков, каким он был сформулирован русской думающей интеллигенцией полтора столетия назад: кто мы есть, охвостье западной цивилизации или наследники самобытной культуры? И кого избрать себе наставником в трудном деле общественного преобразования, на кого уповать в сложной круговерти исторических аномалий? Трудно отрицать, что в современных реформах в значительной мере содержится западный, международный по своему истоку импульс. Вместе с тем, в споры о дальнейшей судьбе Отечества включаются широкие массы неискушённых простых людей. Свежие, не всегда созидательные и конструктивные политические силы, спекулируя на патриотических настроениях определённых кругов общества, рвутся потеснить у властного пирога сильных мира сего. К политике пробуждается молодое поколение, вооружаясь подчас национал-патриотическими лозунгами. Вопрос о соотношении европейского и отечественного в нашей исторической судьбе - это не просто культурно-просветительский вопрос, это вопрос существования, процветания или угасания нашего государства, наших народов и нашей многогранной самобытной культуры. Поэтому, обращение к нашему историческому опыту не может не способствовать созданию оптимальной модели восприятия Россией международных норм и стандартов, важных для трансформации страны в русле соединения либерального и национального начал в российском обществе

Безусловно, любые попытки отыскать прямые аналогии современного положения с петровской Россией будут выглядеть наивными. Но, тем не менее, нельзя не увидеть в положении России рубежа XVII-XVIII веков и современном положении много похожего. Так же приходилось преодолевать искусственную изоляцию от мировой цивилизации, застой в социально-политической жизни, отсталость экономики. Пристальное внимание к этому периоду объясняется и тем, что усилия Петра буквально преобразили государство. Из задворок цивилизации Россия становится активным субъектом европейской политики, полноправным членом мирового сообщества, применяя современную терминологию.

Именно в рассматриваемую эпоху наиболее рельефно проявились роль и место Запада в истории нашего Отечества. Анализ участия Европы в петровских преобразованиях должен подсказать, в какой степени стоит уповать на её помощь, какова истинная роль европейских стран в реформировании России, результаты и последствия переноса европейских стандартов на русскую почву, отдать ли предпочтение ориентации на отечественные традиции и самобытность или на цивилизованный Запад, как отыскать между ними разумную середину. Социально-исторической науке ещё предстоит ответить на эти вопросы. В этой же книге рассматривается военно-исторический аспект этого сложного явления нашего развития. Б центре внимания книги находится только один элемент российского государства - его армия.

Рассуждать о России, как о части Европы, и обойти вниманием Петра Великого - значит лишить работу серьёзного исторического анализа, заведомо обрекая ее на роль дешёвой пропагандистской брошюры, изданной па потребу сиюминутной политической конъюнктуры. Невозможно говорить о взаимосвязи двух культур, не упоминая о родоначальнике западного направления нашего исторического пути. Автор включается в полемику о судьбах России, как о части европейского дома, акцентируя внимание на деятельности Петра по созданию Российской армии. Процесс этот прослеживается в преломлении применения в военном строительстве отечественного и западноевропейского опыта.

Петр и его время всегда привлекали к себе пристальное внимание исторической науки. Им посвящено более 200 исторических и военно-исторических трудов. Для большинства этих трудов, монографий, исследований характерно следующее:

Основной своей задачей исследователи видели накопление фактов, отражающих объект поиска, их обработка по хронологическому основанию, чёткая систематизация по временному признаку. При громадном разнообразии объектов научного поиска, будь то сухопутные войска или флот, отдельные рода войск или категории «служилых людей» данной эпохи, судьбы военачальников или история кампаний, методика исследований выдерживалась неукоснительно; изыскание и сбор фактов, но возможности не опубликованных ранее, и выстраивание их в хронологической последовательности. Необходимо отметить глубокое проникновение в источпиковую базу данных исследований, причем, чем позднее появлялись эти работы, тем основательнее подкреплялись они архивными материалами. Наиболее всеобъемлющими являются труды Л.Г. Бескровного, В. В. Верходубова, П.П. Нгшфапова, более ранние работы П. Гудпма-Левковича, ГА. Леера. Н.П. Михневича, Д.Ф. Масловского, П.О. Бобровского, А.К. Пузырсвского и др. Только в 1917-1991 годах по вопросам военных и военно-морских преобразовании было издано и опубликовано более ] 50 монографий, книг, сборников, учебных пособий и брошюр, более 250 учёных статей и публикаций. В 40-80 годах XX века отдельные аспекты военной реформы исследовали более 30 докторских и кандидатских диссертаций. Можно твердо сказать, что тема петровских военных преобразований отличается тщательностью проработки фактологического материала, глубиной исследования как общих, так и частных вопросов.

Между тем, большинство вышеназванных исследований не выходили за рамки пассивного хронологического фиксирования исследованного материала. Академик Л.В. Черспнин когда-то отмечал, что простое накопление фактов еще не создаёт историю, как науку. Другой, не менее известный учёный, А.Я. Гуревич, меткое назвал такие методы изучения истории «ползучим эмпиризмом». Настоящая работа рассматривается, как попытка выйти за рамки привычных концептуальных схем, предписывающих исследователю творить историю-повествование. Цель работы - всё многообразие как уже опубликованных, так и ещё неизвестных фактов проанализировать по содержанию в них традиционно-русских и заимствованных начал. Именно с этих позиций, а не со строго хронологических, взглянуть на петровские военные реформы, дать их периодизацию по новому основанию -такова задача, поставленная перед автором этой работы.

2. Пытаясь проникнуть в суть процесса строительства регулярного войска начала XVIII века, редко кто из историков ушёл от участия в традиционной дискуссии, касающейся оценок реформ и их роли в поступательном развитии государства. Тон в ней задавали великие историки XVUI века М.В. Ломоносов, В.Н. Татищев, М.М. Щербатов. Расцвет историография петровской эпохи достигла в -трудах СМ. Соловьёва, В.О. Ключевского. Диапазон оценок реформаторской деятельности Петра был достаточно широк: от восторженных патриотичееки-панегирических взглядов М.В. Ломоносова до критических оценок Н.М. Карамзина и В.О. Ключевского. Пик полемики пришёлся на последнюю четверть XIX века, время бурного социально-экономического развития России, расцвета духовной жизни общества, проснувшегося от феодально-крепостнической спячки. В военной истории основным предметом полемики выступали петровские военные преобразования, в которых многие видели начало современной военной организации. Военные историки разделились на сторонников так называемых «академической» и «русской» школ. Большинство военных историков стояли на позициях противопоставления. «Академисты» противопоставляли допетровскую Россию послереформенной. Рубеж XVII-XVTII веков рассматривался как грань, отсекавшая традиционно-бытовые, военно-экономические уже сложившиеся начала от явлений, определявших лицо новой России. Про-западнические концепции отрывали новации от национальной почвы, видели прогрессивные новшества детерминированными только внешними системами. Московское государство они лишали потенциальных возможностей адекватно реагировать на прогрессивные веяния эпохи. Только Запад, с их точки зрения, был способен поднять из небытия закосневшую в своём дремучем невежестве Русь. Отсюда, всё, что носило на себе печать традиционно-русского, было осуждено. Наоборот, все достижения России в военной области 1 -ой четверти XVIII века преподавались как преобразования по европейскому варианту. Прогрессивность новшеств доказывалась победоносным завершением Северной войны. Генезис военного строительства искусственно разрывался на два слабо связанных друг с другом этапа: допетровскую Русь и Россию Петра Великого. Серьёзных попыток найти точки соприкосновения не предпринималось. Постольку, поскольку Петра совершенно справедливо считали решительным и последовательным западником, военное строительство в интерпретации «академистов» имело прозападни-ческую окраску. Другие составляющие общественно-исторического процесса или не принимались во внимание или принижались. Примечательно, что приостановка активного заимствования европейского опыта в связи с началом Северной войны некоторыми историками этого направления характеризовались как прекращение реформы вообще. Так Г. А. Леер утверждал, что с началом Северной войны в 1700 году дальнейшие меры Петра по устройству регулярной армии были временно приостановлены1. Ф. Ласковский настаивал, что с началом боевых действий «снова и надолго отдалилось приведение в исполнение улучшений по инженерной части»2. «Русская школа» была представлена не менее видными военными историками, наиболее известными из которых являлись А.З. Мышлаевский, Д.Ф. Масловский, Н.П. Михневич. Для данного направления характерна попытка взглянуть на XVII век не только как на исторический фон для деятельности Петра1, но и как на самостоятельный этап развития государства и Вооружённых Сил. В последней четверти XIX века появляются работы, в которых, не абсолютизируя роли царя-западника в создании регулярной русской армии, предпринимаются попытки усилить в этом процессе традиционно-русские начала. Вопрос о сопоставлении заимствованного и традиционного представителями «русской школы» также не ставился.

Советская историография существенно углубила и расширила наше представление о петровских военных преобразованиях. В 40-50 годы XX века вышли в свет серьёзные обстоятельные исследования, которые внесли существенные коррективы в освещение данной проблемы. Канонизация диалектико-матери-алистического подхода к изучению истории сопровождалась отсутствием широкомасштабных дискуссий, догматом в освещении различных вопросов, преобладанием сталинского толкования истории и крайней идеологизацией. На совершенно иной методологической основе возобладала точка зрения, близкая ко взглядам «русской школы».

Для советской историографии этого периода характерны переоценка национальных начал и традиций, замалчивание негативных сторон этой тенденции. Роль западноевропейского военного дела в строительстве русской армии принижалась. «Прогрессивное» русское военное искусство противопоставлялось «реакционному» европейскому. Позиция советской историографии в идеологической борьбе отличалась высокой активностью и наступательным характером. Одним из объектов её нападок стали дореволюционные авторы военно-исторических трудов. Их критиковали за приверженность к западноевропейской модели в оценках петровских военных преобразований. Так Н. Устрялов, автор «Истории Петра Великого...» обвинялся в том, что он был сторонником данной концепции и тем самым «... извратил историю вооружённых сил Русского государства» П. Ту-дима-Левкович подвергался критики за то, что история русского войска до XVIII века рассматривалась им лишь как введение к военно-преобразовательной деятельности Петра I. Не удалось избежать разгрома и автору двухтомной «Русской военной истории» Н.С. Голицину: «Работа Голицина является отражением реакционной политики дворянского правительства конца XIX века и не даёт правдивого освещения истории русских вооружённых сил»3. Основным пороком всей работы видилось отрицание самостоятельного пути развития вооружённых сил Русского государства: «Автор пытается доказать, что русский народ заимствовал военное устройство у других народов (у норманнов, потом - у азиатских народов, позднее - у западноевропейских). Он искажал историческую действительность и преклонялся перед иностранной военной организацией»4. В целом, делается вывод, что «дворянские и буржуазные» историки не верили в творческие силы русского народа и отрицали самостоятельный путь развития русского военного искусства. Вместе с тем, вполне справедливо делался упрек в слабом использовании первоисточников, в отставании от общеисторической литературы, базировавшейся на глубоком анализе архивного материала и других источников.

Наиболее резкие негативные оценки встречаются в работах 30-50 годов, но влияние данной традиции заметно и в более поздних трудах. Европейские наёмные армии этого периода рисовались совершенно не способными к решительным инициативным действиям, наёмные солдаты - сплошь грабителями и насильниками. Иноземные офицеры - потенциальными изменниками, готовыми в первом удобном случае перебежать на сторону противника. Тактика и стратегия европейских армий представлялась набором реакционных шаблонов и догм. Факт строительства петровской армии по лучшим европейским образцам не мог не признаваться советскими историками 30-50 годов, настолько это было очевидно. На этот тезис не принято было заострять внимание. Как правило, он терялся среди дифирамбов о передовом русском искусстве, о национальном характере молодого русского регулярного войска и его неоспоримых преимуществах перед наёмными армиями Европы. Многие из исследователей, которым навязывали «принцип партийности», предполагавший готовность вкривь и вкось трактовать историю, искали выход в погружении в необъятное море ещё неизученных фактов, в их скрупулезное изучение. Таким образом они надеялись уйти от действительности. Может быть, это объясняет то, что именно в эти годы историография петровских реформ пополнилась работами, отличающимися тщательной проработкой архивных материалов, глубоким проникновением в источниковую базу. К ним относятся исследования Л.Г. Бескровного, М.Д. Рабиновича, В.Н. Автократова и др.

Для работ современного периода, наиболее значительные из которых принадлежат перу П.П. Епифанова, Н.И. Павленко, Е.В. Анисимова, свойственен более взвешенный подход к оценке преобразований Петра I, общие формулировки свободны от ярко выраженных идеологических штампов. Последний крупный научный труд, на который ориентировался автор настоящей работы, близкий ей по кругу затрагиваемых вопросов, вышел более трети века назад. Он принадлежит перу известного исследователя Вооружённых Сил и военной истории петровской эпохи П.П. Епифанову. Учёный придерживался нейтральной позиции, утверждая, что так и не было выработано единого взгляда на отношение Петра к западной военной культуре.

Общим для историографии военно-преобразовательной деятельности Петра Великого было то, что она так и не смогла преодолеть описательного характера, Над историками довлела приверженность к пересказыванию исторических фактов. Выявление сущностных признаков, тенденций и закономерностей, как правило, подменялось историей-повествованием.

В этой книге представлен взгляд на строительство русской регулярной армии на рубеже XVII-XVIII веков, основанный не на противопоставлении двух тенденций этого процесса, а на их взаимопроникновении и взаимодополнении. Сам по себе этот тезис ничего оригинального не содержит. Если существуют две исключающие друг друга точки зрения, то нетрудно выработать третью - нейтральную. В той или иной постановке эта мысль встречается у многих исследователей. Наиболее последовательно она отражена у П.П. Епифанова. Среди последних работ можно отметить исследования В.В. Гаврищука. Он подчёркивал: «... военные преобразования конца XVII-XVIII веков проводились как с учётом национальных особенностей развития военного дела в России, так и с широким использованием наиболее передового опыта ведущих военных держав Западной Европы»5. Для большинства авторов приверженность этой точке зрения - не более чем дань традиционному спору двух направлений в русской истории и историографии. Ни на миг не отвлекаясь от своих исследовательских задач, они обозначали свои позиции, как правило, двумя-тремя фразами. В этой книге вопросы привлечения европейского опыта и учёта национальных особенностей в процессе военного строительства на рубеже XVII-XVIII веков стоят в центре внимания.