Одним из самых древних раритетов православия в наших краях является Бондюжский крест. Впервые он был описан В. Н. Верхом в 1821 году: «Зная, что здесь находится крест, поставленный учениками Стефана Великопермского, пошел я осмотреть оный, в надежде почерпнуть какое-нибудь древнее сведение. Умный священник доставил мне об оном следующее известие: крест сей, говорил он, как по преданию известно, поставлен учениками Стефана Великопермского, семидесятилетними стариками, в то время, когда здесь еще не было селения. Имена их Герасим, Иона и Питирим; все ли они были здесь в одно время — неизвестно. Отошед шагов пятьдесят от жилища моего, усмотрел я на самом берегу Камы маленькую часовню, которая, как приметно, была построена около толстого пня, волнами омываемого. Взошед в оную, открылся глазам моим пень с поперечною лесиною, на коей вырезана церковными буквами следующая надпись: "Иисус Христос, лета 7127 (1619 год) мая 6 дня поставлен крест сей при благоверном великом князе Михаиле Федоровиче всея России и при великом господине Вологодском архиепископе Макарии". Прочтя надпись сию, согласится со мною и читатель, что предание неосновательно. Стефан Великопермский окончил жизнь свою в 1396 году; то неужели ученики его могли жить два столетия? Справедливо назвать их последователями Стефанова ученья».

Сопоставляя описание креста с надписью и предания, найти что-либо общее, кажется, сложно. Но если сопоставить с этими данными другие факты? Стефан, Герасим, Питирим, Иона — это все имена пермских епископов. Все они причислены к лику святых. Гипотетически со св. Стефаном Великопермский мог встречаться только Герасим. Точная дата его рождения неизвестна, но он был назначен на пермскую кафедру в 1416 году, через 20 лет после смерти Стефана. Но тем не менее всех их, как писал В. Н. Верх, можно «справедливо назвать последователями». С селом Бондюг связано немало сведений о св. Стефане Великопермском. Ведь даже Василий Верх ехал в Бондюг не для того, чтобы увидеть крест, целью поездки его была древняя икона — образ Богородицы, написанный Стефаном Великопермский, с надписью, выполненной буквами зырянского алфавита, составленного тем же св. Стефаном. (По этой иконе первый деревянный храм в селе назывался Богоро дицким.) Нужно сказать, что к XIX столетию было известно всего шесть сохранившихся икон, написанных, по преданию, Стефаном Пермским. Причем только три из них имели зырянские надписи, сделанные рукой святого, две в то время хранились в Троицкой церкви с. Вожем, располагавшегося на р. Вычегде. Их, по преданию, туда передал сам св. Стефан перед последним отъездом в Москву, т. к. храм этот был заложен и освящен им самим. Откуда же и почему в Бондюге появилась такая реликвия?

В. Н. Берх, к сожалению, не смог увидеть эту икону, т.к. она сгорела вместе с церковью во время пожара 1807 года. Но во вновь построенной в 1817 году каменной церкви был устроен придел во имя Стефана Пермского. Особо почитаемой иконой здесь являлся образ св. Стефана с житием, написанный в XVII веке для деревянной церкви. Икона эта пережила несколько пожаров, в том числе пожар 1807 года, когда деревянный храм выгорел дотла.

Если же продолжить рассказ о кресте, то о его появлении в селе существовало и другое предание. Оно гласило, что некогда здесь на берегу лежал камень, на котором к Бондюгу приплыл по воде сам Стефан. Долго лежал на берегу Стефанов камень. Возле него выросло толстое дерево. «Когда камень рассыпался, старики на это место поставили огромный крест, изготовленный из этого самого дерева». На сегодня у нас нет каких-либо, пусть даже самых незначительных, свидетельств, подтверждающих факт появления св. Стефана на берегах Камы. Но известно, что отдельным группам населения из Прикамья, приходившим на Вычегду, он проповедовал. Епифаний Мудрый, описатель жизни св. Стефана, от лица вычегодцев пишет о приходивших к нему иноязычниках-соседях: «лопи, вогулицей, югре, пинезе». Вогулы, югра — это все понятно, то же самое пинезе — это народ, живший по р. Пинеге. Это все рядом. А вот лопь?

Так, как правило, называют саамов-лопарей. Но они уже не одно тысячелетие живут на Кольском полуострове, и соседями прикамцев их никак не назовешь. Но «лопью», оказывается, называлась также одна из групп племен коми, живших в бассейне р. Косы (об этом мы уже писали выше). А р. Коса впадает в Каму несколько южнее Бондюга, и, в принципе, население, жившее там, можно назвать соседями вычегжан.

Пермский историк В. А. Шмыров считает легенду, связанную с установкой креста учениками св. Стефана, отголоском воспоминаний о полузабытых событиях XV века, приобретших со временем сказочную окраску. Как известно из летописей, в 1455 году первую попытку крещения населения в Верхнем Прикамье предпринял епископ Питирим: «Лета 6993 приездил владыко Питирим в Великую Пермь на Чердыню крестити ко святой вере чердынцев». Второй раз упоминание о крещении населения верхнекамских земель относится к 1462 году: «Владыко Иона добавне крести Великую Пермь, постави им церкви и попы». В летописях о крещении великопермцев из трех старцев, перечисленных в бондюжском предании, не упоминается только епископ Герасим. Имел ли он какое-то отношение к этим событиям? Мы считаем — да, его можно считать первым епископом, проповедовавшим христианское учение на территории Перми Великой. Этому есть подтверждение. Святой епископ Герасим прославляется Русской Православной церковью в один день (29 января) с епископами Питиримом и Ионой, роль последних в христианизации Перми Великой известна. В акафисте этим святым содержится следующее: «Слышавше великопермстии люди евангельское благовествование, отцы треблажении, и любовью божию побеждаемы, ко истинной вере обращахуся, крещение поросяще. Вы же, яко истинии пастыри, с любовию всех, спасения ищущих, купелию крещения возрождали есте сих...».

Епископ Герасим был назначен на пермскую кафедру в 1416 или 1417 году. И можно предположить, что 6 мая 1419 года он появился на берегах Камы с проповедью христианства. А через 200 лет, в 1619 году, в память об этом миссионерском путешествии здесь был установлен крест. Здесь, в принципе, ничего не противоречит ни легендам, ни надписи на кресте. Жители с берегов Камы, принявшие крещение от Стефана Великопермского в конце XIV столетия, к 20-м годам XV века уже или ушли в мир иной, или же вновь обратились в язычников. «Камень стефанова ученья рассыпался», и на его месте «выросло могучее дерево» — символ язычества. Вот тогда здесь и появляется епископ Герасим. Он срубает священное дерево язычников, из его ствола сооружает большой крест и устанавливает его или на пне от дерева, или рядом с ним. Помните, что увидел В. Верх? «Усмотрел я на самом берегу Камы маленькую часовню, которая, как приметно, была построена около толстого пня... Взошед в оную, открылся глазам моим пень с поперечною лесиною...». Это событие — уничтожение священного дерева епископом Герасимом на Каме у Бондюга — надолго осталось в памяти местного населения, также как и то, что св. Стефан срубил прокудливую березу на Вычегде или св. Трифон — священную ель на р. Мулянке близ будущей Перми.

Но даже логически выстроенная гипотеза требует подтверждения фактами. Какие можно привести доказательства, хотя бы косвенные, о том, что население Перми Великой к началу XV века было знакомо с христианством? Для начала приведем письменные свидетельства. В Новгородской летописи под 1193 годом сообщается, что новгородцы, отправляясь в Югру, брали с собой священников: «Идоша из Новгорода в Югру и воевода поимя с собой попа Ивана Легена и иных вячшых». Есть и еще более интересные сведения. В письме венгерского путешественника и проповедника Иоганки, прожившего в начале XIV века несколько лет в Баскардии (территория современной Башкирии), сообщается, что он встретил там послов из страны Сибур (Сибирь) и узнал от них, что недавно жителей тех мест, откуда они пришли, крестил русский священник. Будучи приверженцем католической церкви, Иоганка весьма скептически оценил труды православного миссионера. «Так как, однако, сказанный русский и не умел, и не решался должным образом наставить их, они, и крещеные, остались в прежнем заблуждении», но чуть ниже он, сам себе противореча, пишет: «Они, однако, говорят, что христианский Бог сильнее всех других богов: когда их иной раз вынуждает какая-то необходимость, они призывают христианского Бога и часто получают просимое». Ну а если в начале XIV века русские православные священники проповедовали в Зауралье, то естественным будет предположить, что и мимо Приуралья они не могли пройти стороной. Оставшись безымянными, они подготовили почву для идущих за ними. Это подтверждают и археологические находки. Местный краевед начала XX столетия И. Я. Кривощеков, опираясь на этот источник, писал, что знакомство местного населения с христианским учением произошло в V—VI веках, а в X веке, по его мнению, здесь уже имелось немало сторонников христианства. Но эта точка зрения пока не находит своих сторонников, т.к. археологические находки, на которые он ссылался, не имели никакого отношения к христианским атрибутам.

Но все же, как мы считаем, этот исследователь был недалек от истины. Сегодня известны по крайней мере четыре археологические находки раннехристианского времени. Одна из них была обнаружена на городище Анюшкар, недалеко от г. Кудым-кара — это глиняное пасхальное яйцо с зеленовато-желтой поливой, датируемое XIII—XIV веками. Три предмета найдены около г. Соликамска, буквально в пятидесяти километрах. Это серебряное блюдо-дискос IX—X веков, найденное в д. Григорово, с библейскими сценами и надписями на сирийском языке. В основе композиций, размещенных на блюде, лежит сирийско-палестинская иконография евангельских событий, которые Церковь относит к наиболее чтимым. В трех переплетающихся медальонах представлены «Вознесение», «Жены у гроба господня» и «Распятие», в промежутках — «Даниил во рву львином», «Отречение Петра» и «Стража у гроба Господня». Композиции на блюде отражают особенности несторианской догматики. Несторианскую принадлежность блюда подтверждают и надписи: официальным языком несториан, на котором шла Литургия, был сирийский. Блюдо изготовлено в Семиречье (Средняя Азия) в IX—X веках. В те годы там имелось несколько отдельных епархий и митрополий, в том числе и в Семиречье, в царстве карлуков. В VIII—X веках здесь существовала отдельная митрополия, и ее государственной религией было несторианство. В 1981 году при проведении археологических раскопок на Городищенском городище на р. Усолке, в пяти километрах от г. Соликамска, в одной из культовых ям был найден христианский нательный крестик. Ушко для подвешивания было сильно истерто. По аналогам крестик был датирован XII веком. Эту датировку подтверждали и прочие предметы, найденные в комплексе с крестиком. Все они относились к XI—XII векам и были местного производства, принадлежали древним коми-пермякам. В 2007 году на том же городище найдена подвеска-медальон, изготовленная из меди. На лицевую поверхность нанесено изображение Архангела Михаила, а по окружности размещен буквенный орнамент. Подвеска изготовлена местным мастером, о чем в первую очередь говорит то, что изготовитель, не зная славянского алфавита, нанес на медальон надпись в виде орнамента. Прототипом работы мастеру послужили новгородские изделия подобного вида. В Новгороде они датируются XII веком. Дополнительно к этому можно сказать, что в с. Верхнее Мошево и д. Чертеж были записаны предания о самых первых монахах, попах, которые пришли сюда еще до появления русских поселений и проповедовали христианство местному населению.

А Бондюжский крест, с которого мы начали рассказ, простоял на камском берегу до 1939 года. В настоящее время он хранится в Чердынском краеведческом музее. На том месте, где он ранее возвышался, недавно установлен другой крест, с такой же надписью.

Назад| Оглавление| Вперёд