Этот рассказ возвращает нас вновь к событиям 1472 года. Помните их? Именно тогда были названы пять городков на территории Перми Великой. Один из них — Анфаловский. С основанием его и подобных ему уральских и зауральских городков начался новый этап освоения Русским государством обширных восточных земель. О времени возникновения Анфаловского городка исследователи почти не спорят, сходясь на том, что построен он был во второй половине XIV века или чуть позже, в период с 1398 по 1409 год. Имя городок получил в честь своего основателя, опального новгородского (двинского) воеводы Анфала Никитина. Но вот уже более двухсот лет длятся поиски местонахождения этого первого прикамского русского поселения, зафиксированного летописями.

Относительная географическая привязка местонахождения городка есть в Никоновской летописи, где повествуется о пермском походе князя Федора Пестрого, хорошо нам известного по предыдущим рассказам: «...на Фоминой неделе в четверток пришел в землю ту на усть речки Черныя, и оттуда пойде на плотах и с коньми и приплыл под город Анфаловский, сойде с плотов и пойде оттуда на конех на Верхнюю землю к городку Искору; а Гаврила Нелидова отпустил на Нижнюю землю на Урос и на Чердыню и на Покчу на князя Михаила...».

Н. П. Рычков, русский ученый и путешественник XVIII века, предполагал, что Анфаловский городок находился в верховьях р. Колвы, на месте Дивьегорского городища, а рать князя Федора Пестрого шла в Пермь Великую от р. Вычегды по Немскому волоку в бассейн р. Колвы. Эту гипотезу поддерживали многие исследователи истории края в XIX и начале XX века, хотя она имела одно очень уязвимое место. В летописи указывалось, что у Анфаловского городка рать разделилась на две части. Одна пошла к Искору, другая — к Чердыни. Но у Дивьегорского городища так разделиться нельзя. Оно находится севернее и Искора, и Чердыни. Другую гипотезу предложил А. А. Дмитриев в работе «Пермская старина», называя месторасположением городка не Верхнее Прикамье, а Вычегду. Но эта гипотеза никак не укладывается в летописные данные.

Еще одну гипотезу выдвинул в 1928 году чердынский краевед И. С. Пушвинцев. По его мнению, городок Анфалов стоял на Каме, где-то в районе современного села Бондюг. К чести И. С. Пушвинцева, нужно сказать, что практически все нынешние исследователи поддерживают его гипотезу, правда, с небольшими изменениями, располагая городок на Каме, но только в различных местах: кандидат архитектуры А. С. Терехин — в районе Пянтеж-ского городища, кандидат исторических наук В.А. Шмыров — в районе с. Долды, краевед Г. И. Николаев — в районе озера Исток -Тылты, доктор исторических наук В. А. Оборин— около с. Бондюг.

Все основные доказательства этой гипотезы можно свести к следующему:

1. Рать Федора Пестрого двигалась по маршруту Москва — Великий Устюг — р. Луза — р. Весляна — р. Кама, т.к. этот путь в верховья Камы был хорошо известен на Руси. К тому же р. Весляна имеет приток — р. Черную, упоминаемую в летописи.

2. В Гайнском районе Пермского края есть озеро Анфалово и распространена фамилия Анфаловы.

3. Существовала дорога, именуемая Русский тес, которая начиналась у с. Вильгорт на р. Колве и шла по левому берегу Камы, р. Весляне, далее — по верховьям р. Сысолы, еще дальше шла по р. Лузе и выходила к Великому Устюгу. По этой дороге и могла пройти рать. Некоторые исследователи приводят и другие доказательства. В.А.Оборин указывает на концентрацию археологических находок русского происхождения XV—XVI веков около с. Бондюг, В. А. Шмыров — на картографические данные. В атласе «Карты Азиатской России», изданной в Санкт-Петербурге в 1914 году, он в верховьях Камы нашел населенный пункт, подписанный «...ловский». По его мнению, так был обозначен городок Анфаловский. Во всех этих гипотезах, при всех плюсах, есть одно достаточно уязвимое место: если признать, что городок находился на Каме, значит, мы должны доказать, что к 70-м годам XV столетия в Верхнем Прикамье была развитая сеть сухопутных дорог. Идя от Камы к Искору и Чердыни, рать должна была двигаться в этом случае двумя разными дорогами.

Кроме этой, «камской», гипотезы существует еще несколько. И.А.Лунегов, работавший директором Чердынского краеведческого музея (1929—1967 годы), выдвинул предположение, что городок находился в двух километрах от г. Чердыни на мысу Анфаловского лога. Доказательство — одинаковые названия. Но он никак не объяснил, каким образом можно было подойти к этому месту на плотах. У Анфаловского лога берет начало ручеек, но даже весной его водный поток не представляет собой ничего серьезного. Пермский геолог А. А. Болотов предположил, что Анфаловский городок располагался на восточном берегу огромного праозера Камы, которое всего несколько столетий назад занимало всю низменность вдоль северного изгиба этой реки. Если смотреть на современную карту — это примерно среднее течение р. Южная Кельтма. В.Буткевич, в 1950—1960-е годы работавший директором Коми-Пермяцкого окружного краеведческого музея, считал, что Анфаловский городок находился на р. Весляне при устье р. Черной. В работах ярославских и вологодских краеведов иногда можно встретить утверждение (кто выдвинул эту гипотезу, мне неизвестно), что Анфалов городок располагался близ р. Юг, на местности, которая именовалась Андогские починки. Оставим это мнение без комментариев.

Кстати, подтверждение тому, что Анфаловский городок находился именно в Верхнем Прикамье, есть в летописи Джагфар Тарихы: там упоминается большой город Уч-куй, построенный новгородскими ушкуйниками в Верхнем Прикамье. В г. Чердыни еще в XVII веке главным (соборным) храмом была церковь св. Николая Великорецкого. Святого, который считался покровителем Вятки, а еще раньше — покровителем ушкуйников.

Изучая русские летописи, привлекая данные других наук, автор этих строк пришел к выводу, что Анфаловский городок располагался не на Каме, и рать князя Федора Пестрого не шла по дороге Русский тес. Какие же этому есть доказательства?

Начнем с вопроса — каким путем шел русский отряд? Ответ на него содержится в Вычегодско-Вымской летописи: «...повеле воеводе устюжскому Федору Пестрому с устюжаны, белозерцы, вологжаны, вычегжаны воевати Пермь Великую...». Здесь фактически указывается путь рати. Вначале названы устюжане, т. к. воевода — устюжский, а далее перечисляются отряды, которые князь присоединил по пути движения Москва — Белое Озеро — Вологда — Великий Устюг — р. Вычегда. За то, что Федор Пестрый двигался в Пермь Великую через Вычегду, говорит и такой факт, что проводников ему дал пермский епископ Филофей, живший в Усть-Выме на Вычегде. Если бы отряд двигался хорошо известным путем, через верховья Камы, то проводники вряд ли были бы нужны. Тем более как мог Филофей дать вычегодских проводников, чтобы провести рать по р. Лузе к верховьям Сысолы?

Значит, русский отряд двигался по р. Вычегде и через верховья р. Южная Кельтма или р. Пильвы вышел к р. Черной, но какой? В этом районе их две: притоки рек Лызовки и Пильвы. Предпочтительнее оказывается приток р. Лызовки. В летописях приведен интересный факт: Пермь Великая разделена на две части — Верхнюю и Нижнюю Земли. Главной границей такого деления было течение р. Колвы. Поэтому при выяснении места, где рать, разделившись, могла идти вверх и вниз по течению, у нас не возникает нескольких вариантов. Единственным таким местом можно назвать район устья р. Лызовки.

Правда в предложенной гипотезе есть два спорных момента. Во-первых, от устья р. Черной до устья Лызовки расстояние небольшое. Чтобы проплыть его на плотах, потребуется день, максимум полтора. Стоило ли ради полутора дней пути строить плоты? И, во-вторых, ни конное, ни пешее войско не могут двигаться без дороги. А существовала ли она между Вычегдой и Колвой через верховья Пильвы?

На первый вопрос ответить проще. Вспомним, когда Федор Пестрый вышел к устью р. Черной? Это произошло на Фоминой неделе в четверг. В 1472 году это было 18 апреля по старому стилю, или 26 апреля по новому. В конце апреля — начале мая реки в Верхнем Прикамье вскрываются. Вполне возможно, что не было иного выхода у князя, как строить плоты и пройти на них этот небольшой отрезок пути. Весной оба берега Лызовки труднопроходимы. Да и само название реки — Лызовка — происходит, возможно, от диалектного русского слова лыза — «лыжа», что указывает на то, что река использовалась как зимний путь.

Второй вопрос значительно сложнее, но все же и по нему можно привести доказательства. В конце XIX века чердынское земство решило строить тракт, который бы соединил Чердынский уезд с Вологодской губернией. Тракт начинался у с. Вильгорт и через верховья р. Пильвы выходил к с. Усть-Нем на Вычегде. Чтобы доказать необходимость строительства дороги, председатель уездной земской управы Д.А.Удинцев писал: «До открытия Екатерининского канала дорога существовала по тому же самому направлению, по которому проектируется сейчас, но была заброшена. Таким образом, здесь идет речь не о новой дороге, а об изменении уже существующего пути». Существование древней дороги в этом направлении косвенно подтверждается данными археологии и топонимики. И. Я. Кривощеков в «Географическо-статистическом словаре Чердынского уезда» писал, что в районе д. Гавиной неоднократно находили «чудские вещи». В этом ничего удивительного не было бы, если б д. Гавина не находилась на водоразделе рек Пильвы и Колвы. Воду жители брали из колодцев, которые часто пересыхали, и тогда воду возили за полторы версты из соседней деревни Яки мовой. Что же заставило людей основать поселение так далеко от надежных водных источников? Ответ может быть один: поселение располагалось на сухопутной дороге. Кроме того, от устья Черной до верховьев Пильвы зафиксирован ряд одинаковых топонимов, располагающихся в одном направлении. В д. Лызовой в 1985 году автором был зафиксирован интересный микротопоним «За кедром» — название дороги, идущей вдоль р. Черной. (Кстати, второе название этой дороги — Русская.) Местные жители не могли дать ясного ответа, почему она так называется. Но подобные же топонимы были записаны мной годом раньше в пос. Пильва — здесь когда-то были поля, называвшиеся «У кедры» и «За кедрой», у д. Ксенофонтовой есть луг «У четырех кедр». Кроме того, автором отмечены микротопонимы: в пос. Пильва — Янидорский лог, в д. Ксенофонтовой — р. Янидорка и луг «Яни-дорка». В пос. Пильва — луг «Сиверуха», в д. Ксенофонтовой — поле «Сивер». Простыми совпадениями это трудно объяснить. Следует также добавить, что выше пос. Пильва по течению реки обнаружен еще ряд интересных микротопонимов: луга «Ладейка», «Пыжимата большие», «Пыжимата малые», озеро Пыжимата. Пыж в переводе с коми-пермяцкого означает «корабль», «большая лодка». Почему вдруг здесь появились такие названия? Вероятно, все эти топонимы свидетельствуют о прохождении здесь когда-то дороги.

Тому, что Анфаловский городок располагался именно в устье р. Лызовки, есть и другие свидетельства. Важные сведения содержатся в переписи М.Кайсарова 1623/24 года. Перечисляя отхожие починки посадских жителей г. Чердыни в Окологородном стане, он называет починок Анфилов. В других списках починок значится как Анфалково. Видимо, Анфилов, Анфалково — это искаженное название Анфалова, Анфаловского. Северная граница О кологородного стана проходила как раз по р. Лызовке. Кстати, никакое другое место предполагаемого расположения городка не попадает в границы этого стана.

Неменее интересны и другие данные топонимики. В летописипри описании похода Федора Пестрого названы три русских топонима: р. Черная, г. Анфаловский, р. Почка (от слова почека — «расчищенное место»). В XV веке мест, освоенных русскими, в Прикамье было немного, и более вероятным будет предположение, что все русские топонимы должны располагаться недалеко друг от друга, на какой-то ограниченной территории. Исследователи считают, что в это время только два города в Верхнем Прикамье имели преимущественно русское население — Чердынь и Анфаловский. Если принять гипотезу, что Анфаловский располагался в устье р. Лызовки, то все топонимы, перечисленные в летописи, окажутся и рядом, и недалеко от Чердыни.

Осталось только сообщить, что ниже устья р. Лызовки, примерно в пятистах метрах, на берегу Колвы есть городище. Правда, никаких значительных археологических исследований здесь не проводилось. Случайные находки также немногочисленны: три фрагмента русской керамики с площадки этого городища (датировка их достаточно широкая — от XV до XVII века) да пищальное ядро, поднятое с берега Колвы выше городища.

Само месторасположение памятника чрезвычайно удобно. Выйдем на край заросшего лесом мыса. Внизу перед нами — широкая пойма р. Колвы. И вниз и вверх по течению на несколько километров видно, как простирается речная гладь. У самых ног — обрыв, и вправо через шесть-семь шагов такой же обрыв, да и влево шагов шесть-семь — и то же самое. Глубокие овраги с журчащими по дну ручейками так сжали здесь землю, что она вытянулась в узкую ленту и приподнялась вверх на пятнадцатиметровую высоту. Стоит повернуться и пройти шагов двадцать, как вновь упираешься в преграду: высокий вал отрезает этот кусочек суши от земляной ленты мыса. Поднимаешься на гребень вала, и холм впереди оживает. Вал, ров, еще один невысокий вал и еще один ров значительно шире первого — все это творение рук человеческих. Кусочек мыса, отделенный валами, совсем крошечный — в длину 20 м, ширина по валу — 18, ширина на самом мысу —14 м. Его и городищем в прямом понимании слова назвать сложно, скорее, это своеобразный замок-убежище. Очень странно ведет себя в этом месте один из оврагов. Он резко поднимается вверх, как бы пытаясь возвыситься до высшей отметки вала. Но сил не хватило, и он медленно опускается, превращаясь в длинную неглубокую ложбину. Первое, что приходит на ум — мысль о плотине, перегородившей путь ручью и направившей его через ров между валами. Возможно, все это возведено руками сподвижников Анфала Никитина. Насколько верно такое предположение, покажет будущее.

Назад| Оглавление| Вперёд