Нас, жителей Верхнекамья, с точки зрения истории проблема Биармии прямо не касается. Но, как писал финский ученый-археолог К. Ф. Мейнандер, в традиционном круге биармийских проблем финны пытались найти «отголоски воображаемого величия финно-угорской первобытной эпохи». Да к тому же то в одном, то в другом издании, особенно это касается газет, журналов, нашу территорию называют Биармией.

Начнем, пожалуй, с того, откуда, из каких источников нам известно о Биармии. Больше всего сведений содержится в исландских сагах, рассказывающих о походах викингов в страну Биармию, землю биармов (беормов). Древнейшие саги относятся к концу IX века (890 год), последние датируются серединой XIII столетия (1258—1259 годы). В описании походов викингов в сагах встречается немало разночтений. Но все же в большинстве из них указывается, что Биармия находится на востоке от земель викингов. Большую часть саг оставили потомки норвежских викингов, поэтому мы будем исходить из того, что она (Биармия) находилась где-то к востоку от Норвегии.

Вторым источником является книга Саксона Грамматика «Деяния данов», написанная около 1200 года. По его описанию страна биармов находилась где-то в области, связанной с Балтийским морем.

Многие исследователи пытались выяснить, где же располагалась эта легендарная страна, и что это был за народ — биармы. Первым к этому вопросу обратился шведский ученый XVI века Олаус Магнус. По его мнению, Биармия располагалась на севере

Кольского полуострова. Впоследствии многие западноевропейские географы, картографы XVII — начала XVIII века, следуя за Олаусом Магнусом, размещали Биармию именно на этой территории. Хотя уже в XVII столетии другой ученый, И. Шеффер. размещал ее в норвежской Лапландии. Главным источником для этих ученых была сага о плавании Отера.

В первой четверти XVIII века при сражении под Полтавой попал в плен и был отправлен в ссылку на север Прикамья шведский офицер, ученый Ф. И. Страленберг. Вначале он жил в Соликамске, затем в Чердыни и какое-то время — в Тобольске. По возвращении на родину он написал историко-географический очерк «Историческое и географическое описание северной и восточной частей Европы и Азии». По его мнению, русское название «Пермия» есть искаженное скандинавское название «Биармия», а так как в то время, когда он пребывал в России, Пермью называли только земли Верхнего Прикамья, поэтому ученый и посчитал, что именно эти земли (Верхнее Прикамье) в исландских сагах назывались Биар-мией. И так с его легкой руки эта гипотеза, периодами то исчезая, то вновь возрождаясь, живет до сих пор — правда, не в научных кругах. Хотя в основу-то положен всего один факт некоторого сходства, созвучия двух слов — «Биармия» и «Пермия». И все, и никаких других доказательств.

В эти же годы занялся изучением данной проблемы В. Н. Татищев. За основу своих выводов он взял работу Саксона Грамматика, считая исландские саги баснословными. Поэтому, опираясь на текст книги «Деяния данов», пришел к выводу, что страна биармов располагалась на Карельском перешейке. А местом, где находилась столица этой страны, по его мнению, мог быть остров между двумя рукавами р. Вуоксы, впадающей в Ладожское озеро; здесь, согласно летописям, еще в конце XII века была построена русская крепость Корела, переименованная захватившими ее впоследствии шведами в Кексгольм (ныне — г. Приозерск Ленинградской области).

Потом до конца XIX века интерес к этой теме угас. О ней иногда вспоминали, но особо не акцентируя внимания. Всплеск интереса к Биармии в нашей стране пришелся на рубеж XIX—XX веков. О ней писали многие. Их тогда разделили на апологетов и скептиков Биармии. Самым ярким представителем лагеря апологетов являлся К. Ф.Тиандер. Опираясь на данные исландских саг. он сделал вывод, что эта страна располагалась в устье Северной Двины, т. к. в сагах упоминалась р. Вина. И еще — то, что корабли викингов, идя по морю до Биармии, всегда видели землю по правому борту. Это возможно, если плыть вдоль берегов Кольского полуострова. Но самый подробный, аргументированный труд был написан в 1905 году С. К. Кузнецовым, который фактически положил конец этим спорам. Его окончательный вердикт звучал так: «Биармия на берегах Северной Двины и в пределах Перми Великой есть мираж, научное заблуждение, с которым пора покончить раз и навсегда». И опять научная (здесь я повторяю: именно научная) дискуссия на некоторое время затихла.

Но в 80—90-е годы уже прошлого, XX столетия научная дискуссия о Биармии развернулась вновь. Сегодня все точки зрения можно объединить в четыре группы. Финский ученый-археолог К. Ф. Мейнандер и его последователи размещают Биармию в Ярославском Поволжье. Кроме данных исландских саг, они привлекли обширный археологический материал. Российский скандинавист, доктор исторических наук Т. Н. Джаксон считает, что под территорией, где находилась страна биармов, нужно понимать земли между реками Онега и Стрельна или Варгуза на Кольском полуострове. Другими словами, Т. Н. Джаксон вернулась к гипотезе Олауса Магнуса, только включив в «состав» Биармии еще и север современной Карелии. Е.А.Мельникова и Г. В. Глазырина отводили под Биармию «всю территорию Северо-Восточной Европы от Кольского полуострова вплоть до Ладожского озера». Кроме исландских саг, они также опирались на археологический материал, как и К. Ф. Мейнандер и его сторонники. За основу ими было взято распространение археологических находок из Скандинавии на территории Северо-Восточной Руси.

Особо следует отметить работы историка А.Л.Никитина. В отличие от прочих исследователей, он не только проанализировал материалы исландских саг, но сделал анализ историко-географической ситуации того времени. В результате он пришел к выводу, что легендарная страна могла располагаться только на Балтике, на берегу Рижского залива. К этому можно еще добавить несколько экзотических гипотез. В одной из своих книг «Духовный туризм» березниковский краевед Е. Смертин написал, что столицей

Биармии был городок Искор. В газете «Биармия», издаваемой в Соликамске, в первом номере сказано, что, вполне возможно, столицей Биармии было Урольское городище Уткар. То есть авторы статьи фактически вернулись к гипотезе Страленберга, казалось бы, окончательно похороненной еще столетие назад.

Еще раз проанализируем основные доказательства, используемые всеми авторами, особенно спорные. Викинги достигали Биармии морским путем, но нигде не называется, по какому конкретно морю они плыли. В этом случае все ссылаются на рассказ Отера, где он повествует о том, что его земля самая северная из всех норманнских земель. «К северу суша простирается на далекое расстояние, но совершенно безлюдна, если не считать нескольких мест, где разбросаны поселения финнов, занимающихся зимой охотой, а летом рыбной ловлей... В глубь суши пустынные земли местами простираются так далеко, что их пересечь можно лишь за две недели». Но одновременно с Отером король Альфред расспрашивал еще одного норманна, Вульфстана, совершавшего плавание по Балтике за устье Вислы. Ответы двух мореплавателей часто перекликаются друг с другом.

Но сейчас обратите внимание, как Отер описал север Норвегии: «пустынная земля с редким населением». После чего он плывет далее на северо-восток и встречает берега густонаселенные. И видит всюду искусно возделанные пашни. А сейчас представьте побережье Кольского полуострова, берега Белого моря, они и сейчас-то крайне редко заселены, а тогда? Ну а насчет пашен в тех местах — вообще проблематично. И еще: норвежское побере жье более теплое, но и оно пустынно, редкие жители занимаются охотой и рыбной ловлей, но никак не земледелием.

Далее, как он описывает р. Вину (название, в самом деле, очень похоже на Двину)? Он вошел в реку, «которая впадает в море одним устьем». На самом деле Северная Двина за несколько десятков километров до впадения в Белое море распадается на массу отдельных рукавов, и на это никак нельзя не обратить внимания. На холмистых берегах этой реки, по описанию Отера, растет смешанный лес, высокий и густой. Не знаю, возможно, берега Северной Двины холмистые, но это зона хвойных лесов. Говоря о языке биармов. Отер пояснил, что их язык похож на финский: «...ему показалось, что финны и жители Биармии говорят на одном и том же языке».

Язык саамов (лопарей) очень сильно отличается от языка фин нов. А именно они населяли побережье Кольского полуострова, да и на Двине, в нижнем течении реки, жило тоже не финское население. Еще в XVI веке жители Двины, обрусевшие финноязычные племена, помнили, что ниже Пермогорья жили «тоимичи поганые», т. е. люди, говорящие на другом языке.

Сравним, что пишет о Биармии Саксон Грамматик. Об этой стране он вспоминает в связи с походом датчан на биармов. (Посмотрите, где Дания и где Кольский полуостров, Архангельск). В сражении с биармами датчане потерпели поражение и отступили в землю куров (куршей) и зембов (земгалов). Но мы знаем, что курши и земгалы — это латышские племена и жили они по Западной Двине, большей частью по левобережью.

Объединим все эти данные: густонаселенная местность, искусно возделанные пашни, река, впадающая в море одним устьем, смешанные леса, народ, говорящий на финском языке — и все это находится рядом с землей куршей и земгалов. Где может находиться такое место? Если взглянуть на географическую карту — такое место одно: это устье Западной Двины. Тоже Двины, только не Северной. Но все-таки один вопрос и здесь остается: а как же финский язык? В те времена побережье Рижского залива заселяли многочисленные племена ливов (это сейчас их осталось несколько сотен человек). Они по языку принадлежат к западно-финской группе, т. е. родственной эстонцам и финнам.

Значит, все-таки мы можем считать, что была некогда такая страна Биармия, но располагалась она в Прибалтике, а биармы — это одно из племен ливов.

Но это все — научные споры ученых. Легендарная страна Биармия давно уже вышла за эти рамки. В 1920—1930-е годы, когда на политической карте Европы появились финноязычные государства Финляндия, Эстония, на карте СССР — Коми АССР, в политической литературе появился фантом «государство Великая Биармия». Этот вопрос приобрел острое политическое звучание. В конце 1920-х годов сложилась группа ученых, политических деятелей — коми-националистов, которые вели борьбу за изменение статуса (до союзной) и территории республики с включением в нее земель Ненецкого национального округа, северных земель Пермской области, восточных территорий Вологодской,

Архангельской и Мурманской областей. В 1930-е годы из «сказки о Великой Биармии» как могущественном Западнофинском государстве выросли претензии финляндских фашистов и части эстонских политиков на «Великую Финляндию до Уральских гор». Вновь этот вопрос возникал в начале 1990-х годов, но какого либо широкого резонанса он не получил.

Среди писателей в первой половине XX столетия сложился свой образ литературной (поэтической) Биармии, ничего общего не имевший ни с исторической, ни с политической Биармией. Начало ему положил поэт-символист Константин Бальмонт, побывавший в Перми в 1915 году. Выступая перед жителями города с лекциями о поэзии, он одарил гостеприимных пермяков экспромтом:

Я был в Биармии Великой, И я нашел ее в пути, Как ожидал, красиволикой, Достойной в вечности цвести.

Немного позже появилась поэма-эссе «Биармия», написанная коми-писателем К. Ф. Жаковым. В ней Биармия представлена страной, лежащей где-то на севере, где живут мужественные благородные люди среди суровой, но прекрасной природы:

Воспою я Редигара,
Сына царского прославлю,
Как он был в стране далекой
В светозарной Биармии,
Что лежит там, в устье Эжвы,
По Двине цветет великой,
Упираясь в берег моря.
У студеных волн Саридзя
Города стоят златые.

Этот поэтический образ Биармии, древней северной страны, более всего и получил распространение среди обычных читателей. И вряд ли их интересуют споры, где именно находилась эта легендарная Биармия и какой народ ее населял. В Биармии сказов, былин и баллад все должно быть прекрасно.

Назад| Оглавление| Вперёд