Итоги деятельности Временного правительства
(март-октябрь 1917 г.)
Г.Н.Кочешков
В
результате Февральской революции власть в России перешла к партиям, прежде
находившимся в оппозиции царскому режиму. Многие видные общественные деятели,
представители разных политических сил входили в течение марта-октября 1917 года
в состав Временного правительства: П.П.Юренев, Н.М.Кишкин, С.С.Салазкин,
Ф.Ф.Кокошин, князь Д.И.Шаховской и др. Казалось, наступило время для реализации
либеральных идей.
Действительно,
Временное правительство сразу осуществило ряд крупных мероприятий. Оно
провозгласило свободу слова, печати, союзов, собраний, стачек, отменило
сословные, вероисповедные и национальные ограничения, предоставило амнистию по
всем политическим и религиозным делам, в том числе осужденным за
террористические акты, военные восстания и аграрные преступления. Были
упразднены Отдельный корпус жандармов, охранное отделение, Департамент полиции
и Главное управление по делам печати.
Однако
наряду с этими, бесспорно, позитивными решениями Временное правительство
допустило и массу ошибок. Одна из них состояла в том, что оно не сумело
выдержать более или менее спокойный тон в отношении критики прежнего режима,
чем в немалой степени способствовало радикализации общественного настроения.
4
марта кабинет министров принял решение об организации Чрезвычайной следственной
комиссии под председательством московского присяжного поверенного Н.К.Муравьева
для расследования противозаконных по должности действий бывших министров,
главноуправляющих и других высших должностных лиц. В своем докладе
Всероссийскому съезду Советов рабочих и солдатских депутатов он так объяснил
задачи деятельности комиссии: “Наш материал, когда он будет опубликован
всецело, быть может, покажет и перед вами, и перед всем миром, что нет возврата
к прошлому” [1].
Члены
Временного правительства во всех грехах обвиняли только царский режим. Так,
Н.В.Некрасов на митинге 23 марта в Москве заявил: “В старом правительстве так
тесно переплелись бездарность, глупость, трусость и измена, что неизвестно, где
начинается одно и кончается другое” [2]. Утверждалось, что старая система
управления основывалась на административных репрессиях, угнетении личности,
подавлении его инициативы.
Энергично
помогала Временному правительству в этом деле и пресса. В течение двух месяцев
после падения монархии “демократическая печать” развернула гнусную кампанию по
дискредитации бывшего императора и его супруги. “Фантастические и порой
совершенно недостойные описания стали появляться в различных газетах, даже в
тех, которые до последнего дня старого режима являлись “полуофициальным”
голосом правительства и извлекали немалую выгоду из своей преданности короне”
[3].
Председатель
совета присяжных поверенных Петрограда Н.П.Карабчевский писал: “Поглядите хотя
бы на нашу “буржуазную” (бесспорно, талантливую) печать после февральского
переворота. Все, или почти все, превратились разом в демократических
республиканцев, да таких ярых, непреклонных. Ни малейшего соображения о том,
что в сознании народа нужное место царя означало вообще пустоту, из которой
вполне естественно выскочил дьявол большевизма” [4].
Настало
время расстаться с легендой о том, что Февраль - “золотой век” в истории
России, “бескровная революция” и пр. Именно Февраль, как это ни прискорбно,
привел страну к Октябрю. Чувства ненависти, мщения, злобы выплеснулись на
улицы, подогреваемые большевистской пропагандой вседозволенности. Разъяренная
толпа матросов буквально на клочки разорвала командующего Крондштатдской
крепостью адмирала Вирена, убила нескольких офицеров и бросила сотни других в
тюрьму, зверски избив их. Огромным бедствием для страны в те дни были аресты.
Как отмечал в своих воспоминаниях В.Шульгин, “целый ряд членов Думы занят
исключительно тем, чтобы освобождать арестованных... Еще слава богу, что дан
лозунг : “Тащи в Думу - там разберут”... Дума обратилась в громадный участок...
с той разницей, что раньше в участок таскали городовые, а теперь тащат
городовых... Многих убили - “фараонов”... Большинство приволокли сюда,
остальные прибежали сами, спасаясь, прослышав, что “Государственная дума не
проливает крови”... “Арестованных масса” [5].
Весь
период с марта по октябрь был отмечен активностью правительства по
реорганизации государственного аппарата. Первая же акция на этом пути оказалась
не совсем удачной. Речь идет о чистке учреждений от сторонников царского
режима. Из Министерства внутренних дел были удалены все высшие чины, которые не
соответствовали по своей прежней деятельности новым политическим условиям. 5
марта князь Г.Е.Львов отправил циркуляр на имя губернаторов : “Временное
правительство признало необходимым временно устранить губернатора и
вице-губернатора от исполнения обязанностей по этим должностям. Управление
губерний возлагается на председателей земских управ в качестве губернских
комиссаров Временного правительства... На председателей уездных земских управ
возлагаются обязанности уездных комиссаров... Полиция подлежит переформированию
в милицию” [6]. Характеризуя эти действия правительства, В.Д.Набоков в очень
резкой форме отмечал: “В целом ряде губерний, где председателем управы являлось
лицо, назначенное старым правительством, это распоряжение сводилось к лишенной
всякого смысла и основания замене одних чиновников другими, далеко не
лучшими... Председатель управы был нередко ставленником реакционного
большинства” [7]. По мнению Набокова, надо было оставить на своих местах старых
чиновников.
20
марта появляется новый циркуляр: “Временное правительство, признавая подлежащим
упразднению институт земских начальников, предлагает деятельность земских
начальников немедленно приостановить. Имея в виду, что переустройство местного
управления и самоуправления требует времени, а оказание правосудия населению
должно протекать безостановочно, правительство уполномочивает губернских
комиссаров впредь до преобразования местного суда не прерывать производство
судебных дел и, отстранив земских начальников от исполнения их обязанностей,
возложить производство судебных дел на временных судей, каковых назначить по
соглашению с уездными комиссарами” [8].
Одновременно
с принятием этих мер по Министерству внутренних дел Временное правительство
приступило к срочной разработке проектов о преобразовании органов местного
самоуправления и суда.
Само
собой разумеется, что при спешной реорганизации местных органов на практике
получилась пестрота и большая неразбериха. В условиях хаоса и необходимости в
срочном порядке организации новой структуры власти у правительства, вероятно,
не было иного выбора, кроме создания административных органов управления
сверху, тем более что эта структура носила временный характер. Однако эти шаги
кабинета министров шли вразрез с публично декларируемой позицией, основанной на
обещании провести выборы в органы местного самоуправления на основе всеобщего,
прямого, равного и тайного голосования, т.е. с участием народа.
К
тому же у власти осталось много бывших царских чиновников. Вот что писал в свое
время Н.А.Рожков: “В Министерстве внутренних дел не все благополучно. До сих
пор не сменены все, только постепенно сменяются, частью числятся на службе,
хотя и отстранены от нее фактически, губернаторы; кое-где оставлена даже старая
полиция, которая невозбранно черносотенствует; комиссарами Временного
правительства на местах назначены председатели земских управ и городские
головы, люди непопулярные и по убеждениям большей частью правее кадетов и даже
октябристов. Неудивительно, что такие господа там, где население политически
активно, попали под арест, а где оно пассивно - являются центрами
черносотенного движения” [9].
Что
дело обстояло именно так, свидетельствует ответ Министерства внутренних дел на
заявление Рожкова, из которого видно, что, несмотря на изменение порядка
назначения комиссаров, на местах остались многие из прежнего чиновничьего
аппарата. Резко увеличилась численность аппаратчиков. В одном только Военном
министерстве их число увеличилось более чем в три раза. Министр финансов
Н.В.Некрасов был вынужден заявить на государственном совещании в Москве, что
“ни один период российской истории, ни одно царское правительство не было столь
щедро в своих расходах, как правительство революционной России” [10].
Отечественная
историография в целом негативно оценивает результативность мероприятий
Временного правительства в экономической и социальной сферах. Историки ругают
кабинет министров князя Г.Е.Львова за его неспособность и нежелание приступить
к немедленной реализации основных проблем российского общества. Падение
самодержавия вызвало взлет социальных ожиданий у большей части общества.
Рабочие, солдаты, крестьяне многонациональной страны ждали немедленного
удовлетворения своих требований. Это трагическое несоответствие между
ожиданиями многомиллионных масс и возможностями разоренной войной страны
порождало прямое революционное воздействие.
Буржуазные
деятели основывали свою политику на тактике откладывания судьбоносных для
России вопросов до созыва Учредительного собрания. В этом плане показательна
судьба земельной реформы, которую готовили кабинеты министров всех четырех
составов. Размеры и сложность предстоящих мероприятий в сфере земельных
отношений требовали тщательной их проработки. А подготовительные работы
встречали значительные затруднения из-за недостаточности, противоречивости,
порой отсутствия необходимых данных, так как старая власть слишком мало уделяла
внимания изучению данной проблемы. Для планомерной и осмотрительной подготовки
аграрной реформы требовалось продолжительное время, и это тоже создавало массу
сложностей для Временного правительства. Государственная власть недооценивала
размах крестьянского движения, уровень радикализации масс в условиях
революционного времени. Ориентация на Учредительное собрание в условиях
вседозволенности и беспредела, проявившихся не без участия самого
правительства, заранее была обречена на провал. Захваты частных земель,
разгромы помещичьих имений совершались при пассивном участии Временного
правительства и при подстрекательстве левоэкстремистских партий. Уничтожался
институт частной собственности, являвшийся мощным экономическим стимулом
развития государства. В ответ на погромные движения правительство издавало
грозные циркуляры, направлявшиеся губернским комиссарам, с предписанием указать
крестьянским комитетам на незаконность действий сельчан. Но данные распоряжения
не выполнялись, так как у центра не было реальной власти для проведения
собственных предписаний в жизнь. К тому же в стремлении завоевать популярность
в массах, особенно среди крестьянства, правительство закрывало глаза на многие
случаи противоправных действий последнего, призывая частных землевладельцев к
миру и согласию в деревне.
В
результате такой покровительственной политики по отношению к одним и словесной
защиты прав других земельная реформа, еще только рождавшаяся в недрах
общественных учреждений, в действительности выродилась в стихийный, массовый
захват частных земель. Разрушались не только помещичьи именья, но и
опытно-показательные хозяйства, уничтожались леса и сады, отрубные и хуторские
хозяйства. Решение земельного вопроса насильственным путем привело к подрыву
производительных сил страны и не на одно десятилетие задержало развитие
сельскохозяйственного производства.
Ситуация
в России усугублялась тем, что Временное правительство вынуждено было решать
социально-экономические вопросы в условиях продолжавшейся войны. Кадетская
партия выступала за продолжение непопулярной в народе империалистической бойни.
Нельзя объяснять упорное стремление лидеров кадетов к продолжению военных
действий со стороны России лишь тем, что их к этому толкали имущие классы. В
кадетской партии было немало по-настоящему честных людей, патриотов. И
поддержка ими, скажем, территориальных приращений России не обязательно
означала их империалистические устремления, а могла являться и своеобразным
проявлением заботы о величии страны, усилении ее экономического и политического
могущества. К тому же российское государство имело вполне конкретные
обязательства перед странами Антанты.
Кадеты
исходили также из того, что удачный исход войны поднимет в стране волну
патриотизма, энтузиазма, которую можно будет обратить на пользу страны. Но
этого не случилось. Слишком сильны были в обществе антивоенные настроения.
После двух с половиной лет войны в солдатской среде чувствовалась сильная
усталость и жажда мира; отсюда повышенный интерес солдат к вопросу о том,
принимает ли новое правительство меры для окончания войны. Каковы же были шаги
кабинета министров Г.Е.Львова на этом направлении?
18
апреля министр иностранных дел П.Н.Милюков направил союзникам ноту, в которой
подтвердил военные обязательства России. Документ вызвал бурю протеста в
казармах. 20 апреля на улицы Петрограда вышли колонны вооруженных солдат и
рабочих под лозунгами: “Долой Милюкова!”, “Долой Гучкова!”, “Долой захватную
политику!”. Некоторые плакаты были с надписью “Долой Временное правительство!”
Ситуация
накалилась, когда стало известно, что командующий Петроградским военным округом
генерал Л.Г.Корнилов отдал приказ вверенным ему воинским частям выйти на
Дворцовую площадь с артиллерией. В этот момент страна была на краю гражданской
войны. Глубокий внутренний раскол революции был налицо. Исполком Петроградского
Совета потребовал от Корнилова увести войска. Приказ генерал выполнил, но,
оскорбленный вмешательством Совета в сферу его действий, вскоре подал в
отставку.
Критика
правительства слева и справа и за авантюризм, и за бессилие, привела к его
реорганизации. Министры Милюков и Гучков подали в отставку. Сформировалось
коалиционное правительство с участием в нем представителей социалистических
партий. Однако вхождение социалистов в кабинет министров несло в себе опасность
не преодоления, а углубления кризиса власти с потерей авторитета и влияния уже
самых умеренных социалистов и Советов, что и подтвердило дальнейшее развитие
событий в стране.
Непросто
складывались отношения Временного правительства с национальными районами
России. Уже в марте 1917 года на Украине ряд политических партий и организаций
созвал Центральную Раду, которая возглавила национально-освободительное
движение. В мае она решила добиваться от Временного правительства немедленного
провозглашения особым актом принципа национально-территориальной автономии
Украины. Предполагалось, что в ее состав должны были войти восемь украинских
губерний, а также территории южного берега Крыма, некоторых уездов Курской,
Воронежской, Бессарабской губерний, Донской области и Кубани с преимущественно
украинским населением.
Осенью
1917 года разгорелась борьба за Черноморский флот. С кораблей “Воля” и “Память
Меркурия” было списано около половины всего состава матросов-неукраинцев,
вместо Андреевского были подняты украинские национальные флаги. Морской министр
контр-адмирал Д.Н.Вердеровский 16 октября послал Центральной Раде в Киев
телеграмму следующего содержания: “Подъем на судах Черноморского флота иного
флага, кроме русского, есть недопустимый акт сепаратизма, так как Черноморский
флот есть флот Российской республики, содержащийся на средства государственного
казначейства. Считаю Вашей нравственной обязанностью разъяснить это
увлекающимся командам Черноморского флота” [11].
Серьезной
остроты достигло противостояние Временного правительства с населением Финляндии
после решения о роспуске сейма. К сентябрю накалилась обстановка в Туркестане.
Ввиду того, что Ташкентский Совет сместил командующего округом, установил
контроль за почтой телеграфом, казначейством, Временному правительству пришлось
восстанавливать свою власть в городе силой.
Анализ
деятельности правительства показывает, что позитивные шаги кабинета министров в
политической, социальной и экономической сферах соседствовали с серьезными
ошибками и просчетами, которые еще более накаляли обстановку в стране.
Отсутствие единства в кругах интеллигенции, популизм отдельных членов
Временного правительства, мощное давление снизу, нетерпение масс, которое в
условиях революции приобрело характер стихийных выступлений, побуждавших
правительство принимать поспешные, необдуманные решения, создавали
благоприятные условия для передвижки власти влево - к крайне радикальным
группам и партиям, предлагавшим простые и такие понятные массам рецепты решения
сложнейших вопросов.
Анализируя
причины победы экстремистских сил, русский философ Н.А.Бердяев писал: “Никогда
в стихии революции, и особенно революции, созданной войной, не могут
торжествовать люди умеренных, либеральных, гуманитарных принципов. В
революционную эпоху побеждают люди крайних принципов, люди, склонные и
способные к диктатуре” [12].
Список литературы
1.
Падение царского режима. Л., 1924. Т.1. С.9.
2.
Сенин А.С. Либералы у власти. История повторяется? //Кентавр. 1993. № 2. С.113.
3.
Керенский А.Ф. Россия на историческом повороте: Мемуары. М., 1993. С.105.
4.
Карабчевский Н.П. Что глаза мои видели. Т.2. Революция в России. Берлин, 1921.
С.160.
5.
Шульгин В. Годы. Дни. 1920 год. М., 1990. С.463.
6.
Государственный архив Российской Федерации. Фонд 1788. Опись 2. Дело 320. Лист
44.
7.
Набоков В. Временное правительство: Воспоминания. М., 1924. С.41.
8.
ГА РФ. Ф. 1788. Оп. 2. Д. 320. Л.3.
9.
Новая жизнь. 1917. 18 мая.
10.
Государственное совещание 12-15 августа 1917 года. Стенографический отчет. М. -
Л., 1930. С.34.
11.
Коржихина Т.П., Сенин А.С., История российской государственности. М., 1995.
С.158.
12.
Бердяев Н.А. Истоки и смысл русского коммунизма // Пророческие слова о русской
революции. А.И.Герцен, В.Г.Короленко, Н.А.Бердяев. Воронеж, 1992. С.185.
Для
подготовки данной работы были использованы материалы с сайтаyspu.yar.ru/
