Николай Иванович Вавилов
Alisa
18.11 2016
Родился он в Москве в семье предпринимателя. Николай Вавилов с раннего детства любил наблюдать за животным и растительным миром. В 1906 году он окончил Московское коммерческое училище и поступил в Московский сельскохозяйственный институт (бывшую Петровскую, сейчас — Академию сельскохозяйственных наук имени К.Тимирязева) на агрономический факультет.
В 1908 году он участвовал в своей первой студенческой экспедиции на Кавказ, а летом 1910 года прошел длительную агрономическую практику на Полтавской опытной станции.
По окончании института в 1911 году Вавилов остался на кафедре частного земледелия (руководитель Д.Н.Прянишников) для подготовки к профессорскому званию. Впоследствии Дмитрий Николаевич скажет о своем ученике: «Николай Иванович – гений, и мы это не сознаем только потому, что он наш современник».
На Селекционной станции (у Д.Л.Рудзинского) Вавилов начал исследование иммунитета культурных растений к паразитическим грибам. В 1911-1912 годах он прошел практику в Петербурге у Р.Э.Регеля (Бюро по прикладной ботанике и селекции) и у А.А.Ячевского (Бюро по микологии и фитопатологии).
В 1913 году Вавилов был направлен за границу (в Англию, Францию и Германию) для научной работы в генетических лабораториях и семеноводческих фирмах.
Первые опыты по изучению иммунитета растений (хлебных злаков) Вавилов проводил вместе с профессором С.И. Жегаловым
В 1916 году военное ведомство направило Вавилова в Иран для выяснения причин массового отравления хлебом в русских войсках. В книге «Пять континентов» Вавилов пишет: «Исследование сортового состава пшениц Северного Ирана обнаружило исключительную засоренность их ядовитым опьяняющим плевелом, а также распространенность здесь фузариоза. Нередки были поля, где засорение плевелом достигало 50%. Горячий хлеб, приготовленный из пшеницы, засоренной плевелом, к тому же пораженной фузариозом, вызывал известные явления опьянения («пьяный хлеб»)».
Во время этой экспедиции Вавилов начал изучение очагов зарождения и разнообразия культурных растений, взял образцы пшеницы для проведения опытов по исследованию иммунитета растений, а также задумался о закономерности наследственной изменчивости.
В 1917 году Вавилов был избран на должность помощника руководителя Бюро по прикладной ботанике и селекции. В этом же году Вавилов переехал в Саратов, где продолжил экспериментальное изучение иммунитета сельскохозяйственных растений (хлебных злаков) к инфекционным заболеваниям. Он исследовал 650 сортов пшеницы и 350 сортов овса, бобовые культуры, лен и другие культуры: провел гибридологический анализ иммунных и поражаемых сортов, выявил их физиологические и анатомические особенности. В 1918 году была издана монография «Иммунитет растений к инфекционным заболеваниям». В 1940 году Вавилов представил последнюю обобщающую работу «Законы естественного иммунитета растений к инфекционным заболеваниям (ключи к нахождению иммунных форм)». Н.И.Вавилов создал новую науку – фитоиммунологию. Он обосновал учение об иммунитете растений, сделал вывод, что для проведения фитоиммунологических исследований нужно учитывать биологические особенности паразитов, характеристику растений-хозяев по генетическим и эколого-географическим показателям.
В 1920 году на III Всероссийском съезде по селекции и семеноводству в Саратове Вавилов представил доклад «Закон гомологических рядов в наследственной изменчивости». Согласно этому закону, виды и роды генетически близкие, связанные друг с другом единством происхождения, характеризуются сходными рядами в наследственной изменчивости. Зная, какие формы изменчивости встречаются у одного вида, можно предвидеть наличие аналогичных форм у родственного ему вида. В основе закона гомологических рядов фенотипической изменчивости у родственных видов и родов – представление о единстве их происхождения путем дивергенции от одного предка в процессе естественного отбора. Закон носит всеобщий характер для растений, животных, грибов, водорослей, имеет практическое значение. Вавилов писал: «Слишком велико разнообразие растений и животных, чтобы реально представить себе создание исчерпывающего списка существующих форм. Встает необходимость установления ряда законов и схем классификаций».
В 1921 году Вавилов и Ячевский получили приглашение от Американского Фитопатологического общества принять участие в Международном конгрессе по сельскому хозяйству, где Вавилов выступил с сообщением о законе гомологических рядов. Поездка была насыщенной: обследование зерновых районов США и Канады, переговоры о закупке семян для Советской России после неурожайного 1920 года по поручению Наркомзема РСФСР, закупка книг и научного оборудования, контакты с учеными, знакомство с научными лабораториями и селекционными станциями…
Спустя два года Вавилов был избран директором Государственного института опытной агрономии. В 1924 году Отдел прикладной ботаники и селекции был преобразован во Всесоюзный институт прикладной ботаники и новых культур (с 1930 года – Всесоюзный институт растениеводства (ВИР), и Вавилов был утвержден его директором. Теперь Всероссийский институт растениеводства носит имя великого ученого. В 1929 году Вавилов был назначен президентом Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук имени В.И.Ленина (ВАСХНИЛ), организованной на базе Государственного института опытной агрономии.
Благодаря Вавилову в стране была организована система научных институтов сельскохозяйственного профиля, сеть селекционных станций и сортоиспытательных хозяйств в различных почвенно-климатических условиях (от субтропиков до тундры). Всего за три года Вавилов основал около ста научных учреждений – НИИ овощного хозяйства, плодоводства, прядильных лубо-волокнистых растений, картофельного хозяйства, виноградарства, рисоводства, кормов, масличных культур, хлопководства, льна, конопли, сои, чая, кукурузно-сортового хозяйства, субтропических, лекарственных и ароматических растений и другие.
В 1930 году академик Вавилов был избран директором Генетической лаборатории АН СССР в Ленинграде (в 1934 году она была преобразована в Институт генетики АН СССР).
В период с 1921 по 1940 годы под руководством и при участии Вавилова было проведено более 110 ботанико-агрономических экспедиций по всему миру (кроме Австралии и Антарктиды). Главные цели экспедиций – поиск и сбор семян культурных растений и их диких сородичей, изучение особенностей земледелия в различных районах Земли.
С 1931 года по 1940 год Вавилов был президентом Всесоюзного географического общества.
Именно под руководством Н. И. Вавилова в результате экспедиций была создана крупнейшая в мире коллекция семян культурных растений, которая насчитывала в 1940 году более 200 тысяч образцов (из них 36 тысяч — образцов пшеницы, 23 тысячи – кормовых, 10 тысяч – кукурузы и др.), в наше время в ней их уже более 350 тысяч. Полученные образцы подвергались детальному исследованию, и многие из них использовались для выведения новых сортов с улучшенными качествами.
В 1926 году был опубликован труд «Центры происхождения культурных растений», в котором Вавилов на основании данных, полученных в экспедициях, назвал 7 основных географических центров происхождения культурных растений: I. Южноазиатский тропический; II. Восточноазиатский; III. Юго-Западноазиатский; IV. Средиземноморский; V. Абиссинский; VI. Центральноамериканский; VII. Андийский (Южноамериканский).
Вавилов был президентом и вице-президентом нескольких международных научных конгрессов, его научные заслуги были отмечены золотыми медалями и премиями зарубежных академий.
Жизнь этого уникального человека оборвалась трагически – 6 августа 1940 года во время научной экспедиции по западным областям Белоруссии и Украины он был арестован на основании сфабрикованных обвинений (большинство исследователей считают Т. Д. Лысенко причастным к его аресту и гибели), в 1941 году был осужден и приговорен к расстрелу, который был заменен 20-летним сроком лишения свободы в исправительно-трудовых лагерях.
Тяжелые условия содержания в саратовской тюрьме подорвали его здоровье, он умер в 1943 году, похоронен в общей могиле.
За время пребывания в тюрьме НКВД Вавилов подготовил рукопись книги «История развития мирового земледелия (мировые ресурсы земледелия и их использование)», которая была уничтожена.
Alisa
18.11 2016
Государственный преступник
Я уверен, что наступит время, когда и у нас всем и каждому воздастся должное, но нельзя же между тем видеть равнодушно, как современники бесчестно прячут правду от потомства.
П.Я. Чаадаев. 1854
Следствие по делу Вавилова Н.И. я вел исключительно объективно. Дело было трудоемкое... Никаких претензий ко мне как к следователю Н.И. Вавилов не предъявлял ни во время следствия, ни при окончании его.
А.Г. Хват, полковник, бывший следователь НКГБ. 1954
– Вы арестованы как активный участник антисоветской вредительской организации и шпион иностранных разведок. Признаете ли вы себя виновным?
– Нет, не признаю. Шпионом и участником антисоветских организаций я никогда не был. Я всегда честно работал на пользу Советского государства.
Этими словами утром 12 августа 1940 года в Москве, во Внутренней тюрьме НКВД, начался первый допрос академика Вавилова. Диалог между старшим лейтенантом государственной безопасности Алексеем Григорьевичем Хватом и его подследственным продолжался одиннадцать месяцев. Следственное дело № 1500 донесло до нас не только протоколы допросов и очных ставок, показания заключенного и свидетельства экспертов, но в какой-то степени и личный характер участников драмы, их судьбу, тайные и явные причины, побуждающие каждого из них к тем или иным поступкам.
В 1940 году старшему лейтенанту исполнилось тридцать три. Он находился в возрасте Христа, в поре, когда мужчина, достигнув высшей физической и духовной мощи, нередко оказывается у подножья самых заветных, самых значительных своих свершений. В тридцать три Л. Толстой написал «Казаков» и задумал «Войну и мир», в том же возрасте Ч. Дарвин опубликовал набросок «Происхождения видов», Т. Эдисон изобрел лампу накаливания, а Д.И. Менделеев принялся тасовать карточки с изображением атомных весов элементов, готовясь одарить мир великими научными открытиями. В тридцать три Н.И. Вавилов на съезде селекционеров в Саратове объявил об открытии им Закона гомологических рядов. 33-летний Алексей Хват тоже стоял на пороге своей главной жизненной удачи. Ему поручено задание, которое во многом должно было определить его дальнейшую карьеру. Старшему лейтенанту любыми средствами надо было доказать, что Н.И. Вавилов не выдающийся ученый, не гордость советской науки, не организатор отечественной агрономии, а заклятый враг Советской власти и, как таковой, должен быть уничтожен.
Забегая вперед, замечу, что доверие своих наставников Алексей Григорьевич полностью оправдал. Вавилова он «оформил» чисто, без сучка, без задоринки. Впоследствии он дослужился до полковника и в расцвете сил на сорок восьмом году жизни вышел в запас с полной пенсией. Покой бывшего следователя был нарушен с тех пор только один раз. В сентябре 1954 года его вызвали в Главную военную прокуратуру и предложили дать объяснение о том, как он вел дело академика Вавилова. Надо полагать, Алексей Григорьевич порядком струхнул. Незадолго перед тем были расстреляны его начальники Берия и Абакумов, в «органах» шла чистка, многих бывших следователей за прежние грехи лишали пенсии, выгоняли из партии. Но полковник Хват выкрутился. Человек аккуратный и понятливый, он через четырнадцать лет из сотен листов десятитомного «дела» Вавилова припомнил и привел в свое оправдание именно ту бумагу, которая одна могла освободить его от всякой ответственности. Это была справка, подтверждающая, что в сентябре 1940 года следователь А.Г. Хват обращался за консультацией в высшие инстанции и там получил подтверждение: «Указанные Вавиловым факты о направлении вредительства в сельском хозяйстве имели место в действительности». Представив этот спасительный для себя документ, Алексей Григорьевич успокоился и уже уверенно дописал в объяснительной записке, что дело Вавилова вел он «исключительно объективно» и никаких претензий подследственный к нему никогда не предъявлял. Ссылка на Высшие Инстанции помогла: хотя прокурор послесталинской эпохи признал «дело» Вавилова грубой фальсификацией, Хват был отпущен с миром. Он и сегодня живет в центре Москвы, в добротном ведомственном доме № 41 и получает свою полковничью пенсию...
Но вернемся к лету сорокового года и попробуем, листая Следственное дело № 1500, проследить, как в действительности складывались отношения следователя и подследственного.
В первые дни после ареста Николай Иванович был полон решимости доказать свою невиновность. Его ответы на допросах звучат твердо и даже резко:
«Категорически заявляю, что шпионажем и другой какой-либо антисоветской деятельностью не занимался...», «Я считаю, что материалы, имеющиеся в распоряжении следствия, односторонне и неправильно освещают мою деятельность и являются, очевидно, результатом разногласий в научной и служебной работе с целым рядом лиц... Я считаю, что это не что иное, как возводимая на меня клевета».
Он продолжает утверждать то же самое и на втором, и на третьем, и на четвертом допросах. «Антисоветской работой не занимался и показаний по этому вопросу дать не могу». Но Хват, заместитель начальника следственного управления Главного экономического управления НКВД, знал, как «раскалывать» таких вот упрямцев. Начиная с 14 августа допросы ведутся десять, двенадцать, тринадцать часов кряду. Хват вызывает подследственного ранним вечером, кончает беседу с ним на рассвете. Сутки отдыха и снова...
Мы почти не знаем о характере этих ночных бдений. Ибо чем дольше длятся допросы, тем короче становятся протоколы. Протокол, помеченный 21 августа, содержит только один вопрос: в каких странах бывал Вавилов. Путешественник перечисляет несколько десятков государств и территорий. Вопрос и ответ заняли от силы пять минут. А что делали эти двое остальные десять с половиной часов? На следующий день (без перерыва!) зафиксировано еще двенадцать часов «выяснения истины», и снова протокольная запись уместилась на трех-четырех страничках...
24 августа после двенадцатичасового допроса следователь в первый раз услышал от своей жертвы слова признания. «Я признаю себя виновным в том, что с 1930 года являлся участником антисоветской организации правых, существовавшей в системе Наркомзема СССР... По антисоветской работе был связан...». Дойдя до этого места, Вавилов принялся перечислять всех расстрелянных к этому времени наркомов и заместителей наркомов земледелия — Яковлева, Чернова, Эйхе, Муралова, Гайстера, объявленных «врагами народа», вице-президентов Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук: Горбунова, Вольфа, Черных, Тулайкова, Мейстера, арестованных сотрудников ВАСХНИЛ Марголина, Ходоровского.
В течение следующей ночи Вавилов продолжал обвинять высокопоставленных мертвецов. Протоколы становятся все более подробными. Подследственный не щадит ни себя, ни тех, чьи кости давно истлели в братских могилах. Он признается в том, что, будучи руководителем ВАСХНИЛ, с вредительскими целями создавал нежизненные узкоспециальные институты. Это приводило к распылению кадров, к злостной растрате государственных средств. Своею властью он, Вавилов, увеличивал посевные площади в СССР и довел до того, что в стране не хватало семян, чтобы засевать эти площади. В результате в 1931— 1932 годах поля страны оказались покрытыми сорняками, а севообороты нарушились. Но этого мало: в 1930 году он, академик Вавилов, ратовал за расширение посевов кукурузы и тем нанес родине огромный ущерб...
Следователь Хват любил и понимал толк в документах. Хотя показания были записаны стенографисткой, протоколы перепечатаны на машинке и на каждой странице подследственный ставил личную подпись, следователь пожелал, чтобы свои злодеяния бывший академик записал еще и собственноручно. Так на свет появился трактат, который Николай Иванович назвал «Вредительство в системе Института растениеводства, мною руководимого с 1920 года до ареста (6.8.1940 года)». На двенадцати страницах этого сочинения Николай Иванович снова подтверждает: расширение площади посевов, создание узкоспециализированных институтов, равно как и разведение вредоносной кукурузы было актом вредительства.
Если бы в поисках истины следователь Хват обратился к опубликованным материалам первой и второй пятилетки, к решениям партийных съездов и съездов Советов конца двадцатых — начала тридцатых годов, он мог бы легко убедиться, что подследственный нагло обманывает его. Все то, что Вавилов объявлял своим личным, злонамеренным деянием, было записано в государственных документах, одобрено партийными пленумами и съездами. В том числе и расширение посевов зерновых на 50 миллионов гектаров за три года, с 1931 по 1934-й. Государственная политика, направленная на тотальную централизацию всего управления хозяйством, привела к разрушению опытного дела на местах и созданию отраслевых институтов в центре. ВАСХНИЛу было приказано организовать единое научное управление всеми отраслями сельского хозяйства. И академия, подчиняясь команде сверху, начала плодить узкоспециальные институты вроде Института кофе и цикория, Института сои, Института кролиководства. В те годы находилось немало научных и практических работников, которые пытались протестовать против централизации науки. Они резонно говорили о богатстве почв и климатов в нашей большой стране, о том, что опыты с сельскохозяйственными культурами и породами скота следует вести с учетом местных условий. Таких арестовывали как «врагов народа», подрывающих основы социалистического хозяйства. В тюрьму попали наиболее видные организаторы областного опытного дела: В.Е. Писарев, В.В. Таланов, С.К. Чаянов, А.Г. Дояренко. А уж о малых сих и говорить нечего: в начале тридцатых годов агрономов и селекционеров сажали сотнями. Теперь же, в 1940-м, специализированные институты были объявлены вредительством, а от академика Вавилова требовали, чтобы он взял на себя вину за глупости, подлость и бессмыслицу «периода социалистической реконструкции сельского хозяйства».
Повторяю, старшему лейтенанту Хвату не стоило никакого труда установить абсолютную невиновность своего подследственного. Но его вовсе не интересовали реальная связь исторических событий и участие в них академика Вавилова. Его цель прямо противоположна. Вопреки фактам он должен был доказать: президент ВАСХНИЛ и есть лицо, ответственное за разорение нашего сельского хозяйства, за развал сельскохозяйственной науки. Для этого годилось все: самооговор подследственного, доносы его врагов, фальшивые материалы НКВД.
А сам Николай Иванович? Что его сломило, заставило клеветать на себя и на тех погибших, среди которых были дорогие, близкие ему люди? Можно многое объяснить жестокостью следственного режима. (Даже мы — поколение, не испытавшее ужасов сталинских застенков, узнаем из книг и рассказов очевидцев, какими методами вырывались в те годы самые дикие признания.) Нетрудно представить, что пятидесятитрехлетний ученый не выдержал унижений, угроз, бессонных ночей, побоев и попросту сдался, согласился подписывать все, чего от него требовали. В этом допущении для Николая Ивановича нет ничего оскорбительного. И все-таки я не могу принять такую гипотезу. Ведь под следствием находился Николай Вавилов — бесстрашный путешественник, человек, мужество которого было известно всему миру. Это он в 1924 году, первым среди европейцев, без дорог, без карт, без знающих проводников, рискнул пойти через Кафиристан, неприступный горный район Афганистана. И вышел из этой опаснейшей экспедиции победителем. Потом была ночевка в Сахаре, когда после аварии самолета безоружный летчик и его пассажир-ученый оказались рядом с логовом льва. Была встреча с разбойниками в Абиссинии. А обвал на Кавказе? С тяжелым рюкзаком за плечами исследователь несколько километров полз тогда по каменной осыпи, которая каждую минуту готова была возобновить движение с вершины в ущелье. Спутники Вавилова могли убедиться: в трагических ситуациях ученый находчив, отважен, обладает железной выдержкой, никогда не бросает товарища.
И такой человек сдался, пробыв на Лубянке всего лишь двенадцать ночей? Мне кажется, произошло иное. Своим глубоким аналитическим умом Николай Иванович очень скоро понял, что его арест не случайность, а продуманная, согласованная во всех инстанциях акция. В этом прежде всего убеждали многочисленные показания против него, которые следователь Хват, как опытный игрок, то и дело выбрасывал перед своим партнером. Тут были и наговоры давно расстрелянного наркома Яковлева, и «признания» убитого в тюрьме управделами СНК Горбунова, и письменные показания умершего после трех арестов селекционера Таланова. Тридцать восемь таких выписок из «дел» тех, кто уже давно был осужден и расстрелян, предъявил Хват Вавилову.
Пятнадцать лет спустя, проверяя дело № 1500, военный прокурор Колесников установил, что подавляющее большинство этих выписок и показаний не что иное, как грубые фальшивки. Бывший секретарь Ленина Горбунов, так же как и нарком земледелия Яков Яковлев, ничего не говорил о Вавилове, профессор-селекционер Таланов не привел никаких конкретных фактов; сошедший в камере с ума академик-селекционер Мейстер несколько раз объявлял Вавилова вредителем и столько же раз отказывался от своих слов; впоследствии расстрелянный вице-президент ВАСХНИЛ Бондаренко от своих показаний на суде отказался. В 1955 году фальшивая игра Хвата была полностью разоблачена. Но и в 1940-м Николай Иванович понимал, что карты у следователя крапленые. Обилие наговоров, собранных заранее, подсказывало: арест 6 августа был предрешен заранее и согласован во всех соответствующих инстанциях. А раз так — бессмысленно добиваться справедливости и требовать беспристрастного отношения к себе. Надо играть в ту игру, которую навязывает Хват, играть с наименьшим по возможности убытком. Так возник план: признать себя виновным во вредительстве и взять в сообщники тех, кого уже нет в живых, кто не может пострадать от его показаний.
Полностью отверг Вавилов только обвинение в шпионаже. Да, он бывал за рубежом, посещал иностранные посольства и миссии, но никогда не был завербован, не выполнял никаких заданий западных разведок. Похоже, что аналитический ум исследователя в этом месте дал осечку. Как будто забывая, что он в руках людей, для которых параграфы Свода Законов — пустой звук, Николай Иванович упорно борется со своим следователем против квалификации «шпион». В этих препирательствах явственно видятся остатки наивной веры интеллигента в Закон, в тот Закон, который карает шпиона иностранной державы строже, нежели своего вредителя. Хват со своим средним умом и средним образованием, наверное, снисходительно посмеивался, перечитывая страстные протесты заключенного академика. Чудак! И хотя в «деле» не было ни одного документа, уличающего Николая Ивановича в государственной измене, следователь довел тезис о шпионаже Вавилова до обвинительного заключения и на суде никто не обратил ни малейшего внимания на эту несуразность. Ведь не отрицал же Вавилов, что в 1933 году на вокзале в Париже целовался с белоэмигрантом профессором Метальниковым?..
И все-таки первый круг адской игры Николай Иванович выиграл. В начале сентября 1940 года, после того как он признал себя вредителем, ночные допросы прекратились. Следователь Хват получил свой фунт мяса и занялся подготовкой второго круга...
Теперь мы знаем: арест Первого агронома страны действительно не был случайностью. Отдаленные раскаты будущих громов неслышно прогрохотали над его головой уже в 1931 году, в пору, когда он находился, казалось бы, на вершине признания. Вавилов только что организовал Академию сельскохозяйственных наук, провел Всесоюзную конференцию по борьбе с засухой, привез из Америки очередной транспорт ценнейших культурных растений, возглавил Географическое общество СССР. И как раз в это время в недрах ОГПУ на него было заведено агентурное дело № 268615. Пока Николай Иванович решал проблемы отечественного хинина и каучука, пока занимался полярным и пустынным земледелием, засухоустойчивостью и орошением пшениц, пока выступал на международных конгрессах и всесоюзных съездах, исследовал культурные растения Закавказья, Дальнего Востока и Канады — «дело» его тайно и тихо росло, разбухало, разбрасывало новые и новые метастазы. Ко дню ареста академика Вавилова число заведенных на него агентурных томов выросло до семи.
<…>
Летом 1939 года в столице Шотландии состоялся наконец VII Международный конгресс генетиков. В мировой прессе широко обсуждался вопрос о президенте конгресса: должен ли в Эдинбурге председательствовать Вавилов или, в соответствии с правилами, руководство конгресса следует передать виднейшему генетику Шотландии доктору Кру? Николай Иванович получил в связи с этим много писем от своих друзей из Англии, Америки и других стран. Большинство генетиков мира стояли за него и выражали надежду на скорую встречу в Эдинбурге. Когда до начала конгресса осталось два месяца, директор ВИРа обратился за разрешением на выезд. Он написал сначала президенту АН СССР Комарову, потом Молотову и наркому иностранных дел Литвинову. В письмах, написанных с большим чувством, он настойчиво убеждал наркома иностранных дел и председателя Совнаркома, что его поездка носит отнюдь не личный характер, что она поднимает международный престиж страны. Вавилов объяснил, что политически выгодно провести конгресс под эгидой Советского Союза как страны, имеющей блестящие достижения в области генетики. Это привлечет к СССР симпатии западной интеллигенции.
Суля вождям политические выгоды от конгресса, Вавилов действовал, конечно, в соответствии с тогдашними нравами и вкусами. Едва ли мы вправе винить его за эту невинную дипломатическую уловку. Но сегодня, оценивая события пятидесятилетней давности, можно констатировать, что среди интеллигенции европейских демократических стран президентство советского ученого на международном конгрессе несомненно вызвало бы положительную оценку. На пороге войны с фашистской Германией Запад высоко ценил любой шаг СССР, направленный к единству, свидетельствующий об ослаблении сталинского табу в области культуры и науки. Но для Сталина и его окружения понятие «престиж» содержало, очевидно, иной смысл, нежели тот, который вкладывал в эти слова академик Вавилов. Комаров несколько раз ездил в Совнарком, но Молотов с разрешением на выезд тянул, не говорил ни «да», ни «нет». Хитрый политикан, он знал, конечно, какой международный скандал разразится, когда на Западе узнают, что советским генетикам не разрешили ехать на конгресс. Но куда больше его интересовала внутренняя ситуация: как на это посмотрит Сталин.
Внутренняя ситуация прояснилась в июле, когда Молотов получил от Берии письмо, специально посвященное Вавилову и положению в биологической науке. Комиссар государственной безопасности первого ранга сообщал, что, по имеющимся сведениям, после назначения академика Лысенко Т.Д. президентом Академии сельскохозяйственных наук Вавилов Н.И. и возглавляемая им буржуазная школа так называемых «формальных генетиков» организует систематическую кампанию, которая призвана дискредитировать академика Лысенко как ученого. Берия не скрывал цели своего демарша: он ждал от Молотова, ведающего в ЦК наукой, согласия на арест Вавилова. В письме Берии ничего не говорится о троцкистских взглядах Вавилова, о Вавилове-вредителе, пособнике Бухарина и Милюкова. В деловой переписке двух государственных мужей такая мишура была излишней. И Берия, и Молотов знали, что уничтожить академика Вавилова надо потому, что он не приемлет «открытий» Лысенко и тем раздражает товарища Сталина. Такова была голая правда. Облечь же ее в подобающие формы, сфабриковать обвинения против Вавилова — вредителя и шпиона — это уже детали, методика, которой впоследствии займется аппарат НКВД — НКГБ.
<…>
...Признав себя вредителем и врагом народа, Николай Иванович обрел покой. С сентября 1940 года по март 1941-го Хват его не вызывал на допросы. Вавилов остался один в камере и мог наконец отдохнуть. Впоследствии он, очевидно, не раз вспоминал эту одиночку добрым словом. Тут было сухо, тепло, камера проветривалась и освещалась. С 11 вечера до 5 утра разрешалось спать на откидной койке. Подследственные не голодали. Им, правда, не давали книг, но зато были бумага и карандаш на тот случай, если охваченный раскаянием заключенный пожелает дать дополнительные показания. Человек деятельный и организованный, Вавилов решил не терять в камере ни дня напрасно. Ему давно уже не терпелось написать книгу, которая подвела бы итоги его раздумий о глобальной эволюции земледелия с древнейших времен. Для работы над такой «узкотеоретической» монографией у директора двух институтов и вице-президента ВАСХНИЛ не хватало времени. Зато у заключенного Вавилова времени оказалось достаточно. Кажется невероятным, чтобы в наше время кто-нибудь писал серьезную научную книгу без помощи энциклопедий, карт, справочников. Николай Иванович Вавилов, может быть, единственный исследователь XX века, который преодолел это «препятствие». Справочной библиотекой для него служила его собственная память. Об этом сочинении мы знаем очень мало. Лишь в одном из писем к Берии Николай Иванович указывает: «Во время пребывания во Внутренней тюрьме НКВД, во время следствия, когда я имел возможность получать бумагу и карандаш, мною написана большая книга «История развития земледелия» (Мировые ресурсы земледелия и использование), где главное внимание уделено СССР». В историю человеческой культуры вошло немало книг, написанных под сводами тюрьмы. Утопия Кампанеллы, романы Достоевского и Чернышевского, труды народовольца Морозова — лишь малая часть того, что подарили потомству великие узники. Книге академика Вавилова была уготована, увы, другая судьба. Но об этом позже.
Пока ученый писал свой последний труд, следователь Хват тоже не бездельничал. С осени 1940 до весны 1941 года он успел арестовать еще четверых «сообщников» Вавилова. В Ленинграде взяли давнишнего, еще со студенческих лет, друга и сотрудника Николая Ивановича — Леонида Ипатьевича Говорова. По воспоминаниям современников, профессор Говоров был очень похож на классический портрет Чехова. В кругах растениеводов его знали как крупнейшего знатока бобовых. О горохе, бобах, фасоли, вике, чине он знал буквально все. Хороший семьянин, серьезный ученый, человек в высшей степени миролюбивый и покладистый, профессор Говоров только однажды дал волю своей горячности. Это произошло в день, когда он узнал об аресте Николая Ивановича. Ни слова не сказав ни домашним, ни сотрудникам, профессор Говоров помчался в Москву искать аудиенции у товарища Сталина. Долгом ученого и гражданина он считал открыть Иосифу Виссарионовичу глаза на то, какого замечательного человека и ученого теряет Россия в лице академика Вавилова. К Сталину его не допустили. Он попытался пройти к Маленкову, и тоже — тщетно. Говорят, что, добиваясь приема в Кремле, Леонид Ипатьевич несколько дней ничего не ел и не спал. А когда физически разбитый, душевно истерзанный добрался он до Ленинграда, его схватили как вавиловского сообщника.
<…>
… в марте 1941 года Вавилова оторвали от работы над книгой. Для него снова началась тяжкая допросная страда.
Смысл «второго круга» следствия состоял, как мне кажется, только в том, чтобы навесить на подследственного как можно больше новых обвинений. Качество обвинений, их доказуемость не имели для Хвата никакого значения. В той бюрократической задаче, которую он выполнял, смысл имело лишь количество показаний, агентурных донесений, протоколов очных ставок, а вовсе не их подлинность. Надо было показать, что академик Вавилов страшный, очень страшный преступник, чье неприятие Советской власти восходит чуть ли не к 1917 году. И следователь напрягал всю свою небогатую фантазию, чтобы придумать, как выглядели эти «преступления». Говорова и Карпеченко он заставил признаться, что Вавилов вовлек их в антисоветскую организацию. Паншин «засвидетельствовал», что Вавилов сорвал решение правительства о ликвидации так называемого «белого пятна». (Речь шла о посеве пшеницы в исконных районах Средней России. Вавилов и его ближайший сотрудник селекционер В.Е. Писарев как раз и были главными организаторами этого важнейшего научно-хозяйственного предприятия, которое принесло стране миллионы тонн пшеничного зерна.) Но какое дело было следователю Хвату до фактов! Он грузил корабль, чтобы утопить его, сочинял небылицы, чтобы придать видимость законности предстоящему убийству.
Особенно охотно Хват фантазировал, когда речь шла о шпионаже, о связях Вавилова с зарубежными разведками. В распоряжении следователя был только перечень стран, в которых бывал ученый, да список европейских и американских генетиков, селекционеров и агрономов, с которыми он когда-либо встречался. Но ведь должен же был Вавилов кому-то и где-то передавать государственные секреты Советского Союза! И вот в «деле» появляется указание на многочисленных «связных». В одном случае это французский разведчик Мазан, в другом — руководители Германского общества сельских хозяев, в третьем — датские дипломаты.
Но старшему лейтенанту Хвату и этого мало. В один прекрасный день он предъявляет подследственному обвинение в том, что директор ВИРа «портил посадочные площадки Ленинградского военного округа, производя засев аэродромов семенами, зараженными карантинным сорняком» (?!). Николай Иванович, с его острым чувством юмора, не мог не посмеяться над этой абракадаброй. Но Алексею Григорьевичу Хвату было не до смеха. 22 июня, в связи с началом войны, следователи получили распоряжение быстрее передавать дело в суд. Возникла реальная опасность: за плохую работу начальство могло отправить провинившегося на фронт. Хват нервничает. В его следовательском почерке начинают проскальзывать истерические нотки. 29 июня он приобщает к следственному «делу» «как изобличительный материал по обвинению Вавилова», якобы обнаруженный при обыске манифест контрреволюционного «Великорусского союза» и фотографию Керенского А.Ф. Новые документы позволяют изобличить троцкиста Вавилова также в контакте с черносотенными монархистами и одновременно в том, что он является сторонником Временного правительства, низложившего монархию. Познания старшего лейтенанта Хвата в области истории общественных отношений не уступали его познаниям в ботанике. Но что за беда! Военная коллегия Верховного суда СССР, в один день осудившая и великого ботаника Вавилова, и известного советского философа, основателя и первого директора Института мировой литературы АН СССР академика Луппола, не нашла никаких недостатков в обвинительных заключениях, которые сфабриковали Хват и его коллеги...
О том, как проходил второй этап следствия, рассказал художник-иллюстратор, член Союза художников СССР Григорий Георгиевич Филипповский. Весной 1941 года он провел несколько месяцев в Бутырках, в двадцать седьмой камере, на втором этаже старого тюремного корпуса. В камере, рассчитанной на двадцать пять человек, сидело более двухсот арестантов. Маленькая форточка почти не пропускала воздуха. Духота и теснота были невообразимые. Заключенные постоянно сменялись: одних увозили на расстрел, других — в лагерь. Но несколько человек пребывали тут уже довольно долго. Среди старожилов выделялись прославленный командарм времен гражданской войны Кожевников, строитель Мончегорского горнорудного комбината Маньян, конструктор советских линкоров Бжезинский. Когда Филипповского втолкнули в камеру, то среди сидящих, лежащих и стоящих заключенных он сразу заметил странную фигуру: пожилой человек, лежа на нарах, задирал кверху опухшие ноги. Это был академик Вавилов. Он лишь недавно вернулся после ночного допроса, где следователь продержал его стоя более десяти часов. Лицо ученого было отечным, под глазами, как у сердечного больного, обозначились мешки, ступни вздулись и показались Филипповскому огромными, сизыми. Каждую ночь Вавилова уводили на допрос. На рассвете стража волокла его назад и бросала у порога. Стоять Николай Иванович уже не мог, до своего места на нарах добирался ползком. Там соседи кое-как стаскивали с его неестественно громадных ног ботинки, и на несколько часов он застывал на спине в своей странной позе.
Всегда общительный, жизнерадостный Николай Иванович после «второго цикла» допросов замкнулся, с однокамерниками почти не разговаривал, о том, что происходит в кабинете Хвата, почти не рассказывал. Но однажды в отсутствие Вавилова Филипповскому передали, какие «диалоги» происходят между вице-президентом ВАСХНИЛ и его следователем. Каждый раз, когда ученого вводили, Хват задавал ему один и тот же вопрос:
– Ты кто?
– Я академик Вавилов.
– Мешок говна ты, а не академик, — заявлял доблестный старший лейтенант и, победоносно взглянув на униженного «врага», приступал к допросу.
<…>
Суд состоялся 9 июля 1941 года.
Готовый приговор уже лежал в портфеле председательствующего.
«Именем Союза Советских Социалистических... Предварительным и судебным следствием установлено, что Вавилов с 1925 года является одним из руководителей антисоветской организации, именовавшейся «Трудовая крестьянская партия», а с 1930 года являлся активным участником антисоветской организации правых, действовавших в системе Наркомзема СССР и некоторых научных учреждений СССР... В интересах антисоветских организаций проводил широкую вредительскую деятельность, направленную на подрыв и ликвидацию колхозного строя, на развал и упадок социалистического земледелия в СССР... Преследуя антисоветские цели, поддерживал связи с заграничными белоэмигрантскими кругами и передавал им сведения, являющиеся государственной тайной Советского Союза.
Признавая виновным Вавилова в свершении преступлений, предусмотренных ст. ст. 58— la, 58— 7, 58— 9, 58— 11 УК РСФСР, Военная коллегия Верховного суда СССР приговорила:
Вавилова Николая Ивановича подвергнуть высшей мере наказания — расстрелу, с конфискацией имущества, лично ему принадлежащего. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит».
Только одна инстанция еще могла остановить действие приговора — Президиум Верховного Совета СССР, во главе которого стоял в те годы всеми любимый и уважаемый, но не располагающий никакой властью «всесоюзный староста» Михаил Иванович Калинин. Вечером того же 9 июля на узкой полоске бумаги, чернилами (они, видимо, специально выдавались в таких случаях) Николай Иванович написал прошение о помиловании:
«В Президиум Верховного Совета СССР
осужденного к высшей мере наказания — расстрелу бывшего члена Академии наук СССР, вице-президента Академии с.-х. наук им. Ленина и директора Всесоюзного института растениеводства Вавилова Николая Ивановича (статья обвинения 58— la, 58— 7, 58— 9, 58— 11)
Обращаюсь с мольбой в Президиум Верховного Совета о помиловании и предоставлении возможности работой искупить мою вину перед Советской властью и советским народом.
Посвятив 30 лет исследовательской работе в области растениеводства (отмеченных Ленинской премией и др.), я молю о предоставлении мне самой минимальной возможности завершить труд на пользу социалистического земледелия моей Родины.
Как опытный педагог клянусь отдать всего себя делу подготовки советских кадров. Мне 53 года. 20 часов 9.7.1941 г.
Осужденный Н. Вавилов
бывший академик, доктор биологических и агрономических наук».
Ответ на свою мольбу Николай Иванович ждал семнадцать дней. Только 26 июля стало известно: Президиум Верховного Совета СССР в помиловании Вавилову отказал. Осужденного перевезли в Бутырскую тюрьму для приведения приговора в исполнение.
<...>
http://antology.igru...1127392685.html
Alisa
18.11 2016
Ужасный конец, но дело его жизни живет и лишь сейчас в полной мере проявляется гений провидения Вавилова:
Французы обратились в институт Вавилова за семенами исчезнувших французских овощей и фруктов
За 100 лет в мире исчезло более 3/4 различных сортов фруктов и овощей. Французы из десятков тысяч местных фруктов и овощей, культивируемых ранее в стране, смогли идентифицировать только 300 сортов. Для восстановления утраченных сортов французские учёные отправились в ... Санкт Петербург, в котором находится единственный в мире банк семян , созданный еще до ВОВ и до использования пестицидов. В российском банке находится 80 % всех международных семенных ресурсов, 325 000 семян, черенков и корневищ, собранных с 1894 года
В мире есть и другие банки, но все они были созданы гораздо позднее российского. Ботаник Николай Вавилов начал собирать семена , будучи уверенным , что продовольственная безопасность возможна только при сохранении биологического разнообразия.
Французские агрономы предлагают раздавать бесплатно семена всем желающим и обеспечить им обучение. В ответ садовники и крестьяне обязуются вернуть половину урожая. Часть которого будет заморожена, а остальное снова распространено среди населения. Учёные считают , что древние культуры более устойчивы к климатическому шоку, чем выращенные в эру пестицидов. К тому же они более полезны для здоровья. Всё это позволит увеличить и сохранить биологическое разнообразие ботанического наследства Франции. Таким образом страны и крестьянские хозяйства будут менее зависимы от фирм, производящих семена, и смогут обеспечить свою продовольственную безопасность и автономию.
Перевод с французского Parhonf
Alisa
18.11 2016
Жизнь этого уникального человека оборвалась трагически – 6 августа 1940 года во время научной экспедиции по западным областям Белоруссии и Украины он был арестован на основании сфабрикованных обвинений (большинство исследователей считают Т. Д. Лысенко причастным к его аресту и гибели), в 1941 году был осужден и приговорен к расстрелу, который был заменен 20-летним сроком лишения свободы в исправительно-трудовых лагерях.
Вавилову заменили смертную казнь лагерями, он умер от истощения и болезней.
Ученый
18.11 2016
Жизнь этого уникального человека оборвалась трагически – 6 августа 1940 года во время научной экспедиции по западным областям Белоруссии и Украины он был арестован на основании сфабрикованных обвинений (большинство исследователей считают Т. Д. Лысенко причастным к его аресту и гибели), в 1941 году был осужден и приговорен к расстрелу, который был заменен 20-летним сроком лишения свободы в исправительно-трудовых лагерях.
Вавилову заменили смертную казнь лагерями, он умер от истощения и болезней.
Вавилова помиловали, потому что он был широко известен за границей, и даже избирался на различные почетные научные должности. В принципе было даже принято решение о предоставлении ему возможности научной работы, но решение это почему-то не было выполнено, а условия заключения были настолько тяжелыми, что больной и измученный допросами Вавилов скончался.
ddd
19.11 2016
Обвинительное заключение есть?
Или опять публицистика рулит?
а что, у вас инфа что за хулиганку его посадили?
nvd5
19.11 2016
а что, у вас инфа что за хулиганку его посадили?
Отвечаете вопросом на вопрос? Сначала публицистика, потом ответы вопросом на вопрос - это сразу рождает подозрения в том, что факты изложены верно.
Я слышал, что Вавилов потратил большие суммы в валюте на то, на что они не были предназначены.
Сейчас это называется "превышение служебных полномочий".
Вот хотелось бы узнать на "историческом" форуме правда ли это и увидеть сканы документов.
А публицистики полно везде. Не надо для этого называть форум историческим.
Alisa
19.11 2016
5 июля 1941 года
ОБВИНИТЕЛЬНОЕ заключение
По следственному делу № 1500 по обвинению ВАВИЛОВА Николая Ивановича в преступлениях, предусмотренных ст. ст. 58-1 «а», 58-7, 58 п. 9 и 58-11 УК РСФСР.
В 1940 году в НКВД СССР были получены материалы о том, что быв. директор Всесоюзного института растениеводства, академик ВАВИЛОВ Николай Иванович, являясь одним из руководителей контрреволюционной организации, на протяжении ряда лет проводит вредительскую работу по подрыву оборонной и хозяйственной мощи СССР и ведет шпионскую работу в пользу иностранных разведок.
На основании этих данных 7 августа 1940 года ВАВИЛОВ Н. И. был арестован.
В процессе следствия установлено, что ВАВИЛОВ, будучи враждебно настроен к существующему строю, с 1925 года являлся одним из руководителей контрреволюционной организации «Трудовая Крестьянская партия» и проводил вредительскую работу направленную на подрыв колхозного строя и ослабление социалистического земледелия в СССР.
(т. 2 л. д. 43, 44, 45, 46; т. 3 л. д. 50, 54, 60, 61, 118, 119, 210, 219, 227, 230, 249, 302, 346).
В 1925-1926 г.г. при организации Всесоюзного института прикладной ботаники, на руководящие посты в институте выдвинул своих единомышленников, —активных участников «Трудовой Крестьянской Партии».
В 1926-1929 г.г. выполняя антисоветские установки «ТКП», опытно-полеводческое дело поставил на службу интересам кулацкого хозяйства.
Совместно с активными участниками «ТКП» — ТАЛАНОВЫМ (умер) и ПИСАРЕВЫМ (осужден), создал из крестьян-кулаков сеть опытников, которых снабжали улучшенными семенами и обеспечивали необходимой агротехнической помощью.
(т. 2 л. д. 46, 47; т. 3 л. д. 60, 61, 141, 240, 360).
В 1930 году через быв. Наркома Земледелия ЯКОВЛЕВА установил связь с антисоветской организацией правых и, пользуясь своим служебным положением Президента Всесоюзной Сельскохозяйственной Академии, а затем директора двух институтов Растениеводства и Генетики, продолжал вести вредительскую работу в сельском хозяйстве.
(т. 1 л. д. 95, 110, 121, 122, 214; т. 2 л. д. 50, 53).
В 1930-31 г.г. из числа контрреволюционно настроенных специалистов сельского хозяйства ВАВИЛОВ создал во Всесоюзном институте растениеводства антисоветскую группу и во вредительских целях в руководимом им институте растениеводства проводил линию на отрыв научно-исследовательской работы от практических задач по развитию социалистического хозяйства, что выразилось:
а) в срыве обеспечения сети селекционных опытных станций Союза ценным сортовым материалом;
б) во вредительском районировании сельско-хозяйственных культур;
в) в задержке размножения и уничтожении ценного сортового семенного материала, приобретенного в Европе и Америке;
г) игнорировании дела внедрения в колхозы и совхозы местных, отечественных сортов сельско-хозяйственных культур.
При непосредственном участии ВАВИЛОВА во вредительских целях было создано ряд нежизненных узкоспециализированных научно-исследовательских институтов в Москве (институт сои, цикория и др.), и около 30 так называемых институтов социалистической реконструкции сельского хозяйства на периферии, оторванных от практической работы по оказанию непосредственной помощи социалистическому сельскому хозяйству В результате произошло распыление научных кадров и непроизводительно были израсходованы государственные средства.
При непосредственном участии ВАВИЛОВА была ликвидирована областная сеть вполне оправдавших себя опытных полеводческих станций.
(т. 1 л. д. 214—219; т. 2 л. д. 53, 54, 55, 57, 59, 64; т. 3 л. д. 3, 38- 40, 63, 156, 168, 179, 180, 197, 345, 346, 365, 366, 368, 384, 388).
Большую вредительскую работу ВАВИЛОВ провел в руководимом им Всесоюзном Институте растениеводства:
1. Значительное количество семенных материалов разных сортов и культур, приобретенные в странах Западной Европы и Америке, было доведено до потери всхожести.
В результате задержки репродукции погибли сотни ценных образцов семян, приобретенных за границей на золотую валюту и был нарушен правильный сортообмен соответствующих культур.
2. Большой сортовой материал по кормовым травам, собранный в СССР и за границей, своевременно размножен не был и вследствие вредительского отношения к этому делу в значительной мере потерял всхожесть.
3. Ценный новый сортовой материал по хлопчатнику был смешан, а также была смешана и загублена часть сортов семенных плодовых деревьев, вывозимых из Западной Европы. Разбазарен сортовой материал по цветочным культурам, приобретенным в Европе и Америке.
4. Будучи директором ВИР'а ВАВИЛОВ игнорировал практически ценные местные советские сорта по ряду культур, которые, как правило, до 1938 года не включались в конкурсные сортовые испытания, несмотря на их большую практическую ценность.
5. ВАВИЛОВЫМ в массовом масштабе в нечерноземную полосу Европейской части СССР продвигалась яровая пшеница, сорт «Цезиум III», несмотря на ее большую поражаемость пыльной головней.
6. Умышленно задерживал культивирование хлопчатника в районах Украины и Северного Кавказа и продвижение ценных сортов Милетского хлопчатника в Азербайджан и южные районы Средней Азии.
(т. 1 л. д. 220-223; т. 2 л. д. 65—69; т. 3 л. д. 30,103, 104,105, 160, 162, 163; 180, 181, 182, 187, 188).
Кроме того, ВАВИЛОВ проводил шпионскую работу в пользу иностранных разведок, будучи связан с заграничными белоэмигрантскими кругами и поддерживая неофициальные связи с представителями иностранных консульств и иностранцами, проживавшими на территории СССР.
По указанию БУХАРИНА, ВАВИЛОВ осуществлял непосредственную антисоветскую связь с заграничными белоэмигрантскими кругами, используя для этой цели свои выезды за границу в научные командировки.
(т. З л. д. 50, 51, 52, 53, 54, 57, 119, 120, 191, 263-268, 378, 379).
ВАВИЛОВ Н. И. признал себя виновным в связях с 1925 г. с участниками к. р. организации «Трудовая Крестьянская Партия», а также в принадлежности с 1930 г. к антисоветской организации правых и проведении вредительской работы в сельском хозяйстве СССР.
В шпионаже виновным не признал.
Во вражеской работе ВАВИЛОВ изобличается показаниями: МУРАЛОВА А. И., ДОМРАЧЕВА Д. В., МАРГОЛИИА Л. С., ЧАЯНОВА С. К., ВАРЕЙКИСА И. М., МЕЙСТЕР Г. К., ТУЛАЙКОВА Н. М., ГАЙСТЕРА А. И., АБДУЛОВА Н. П., ЗАМОТАЕВА И. И., САВИЧ В. М., СИЗОВА П. В., БОРДАКОВА Л. П., ДАВИД Р. Э., СОЛЯКОВА П. А., БАЙДИНАА. И., КУЛЕШОВА Н. Н., ПИСАРЕВА В. Е., ТРИФОНОВА В. А., АЛЕКСАНДРОВА А. Б., ПЕРЕВЕРЗЕВА Н. С., АРТЕМОВА П. К., ЛАПИНА А. К., КЛЕЙМЕНОВА П. Д., ТАЛАНОВА В. В., ГАНДЕЛЬСМАНА Ф. Е., ТЮНТИНА К. А., ТЕЙТЕЛЬ А. В., НАУМОВА Н. Г., МУРАВИНА Б. Е., КОЛЬ А. К., УШАКОВОЙ А. П., КОТЛЯРЕВСКОГО С. А., КУЗНЕЦОВА И. В., ГОРЕЦКОГО Г. И. (осуждены), показаниями ПАНШИНА Б. А., БОНДАРЕНКО А. С., ГОВОРОВА Л. И., КАРПЕЧЕНКО Г. Д., ЗАПОРОЖЕЦА. К., очными ставками с 5-ю последними. Показаниями свидетелей: СИДОРОВА Ф. Ф., ЗИХЕРМАН X. Я, ИОРДАНОВОЙ И. К., БЕЛИЛОВОЙ X. З.-ІІІ. Материалами НКГБ и документами, (т. 3).
На основании вышеизложенного:
ВАВИЛОВ Николай Иванович, 1887 года рождения, урож. гор. Москвы, русский, гр-н СССР, сын быв. крупного московского купца, беспартийный, до ареста —директор Всесоюзного института Растениеводства, вице-президент сель. хоз. Академии Наук им. Ленина и член Академии Наук СССР, —
Обвиняется в том, что:
1. С 1925 г. являлся одним из руководителей к. р. организации «Трудовая Крестьянская партия», а с 1930 г. — активным участником антисоветской организации правых в системе Наркомзема СССР.
2. Занимался шпионажем в пользу иностранных разведок и имел антисоветскую связь с заграничными белоэмигрантскими кругами.
3. Проводил диверсионно-вредительскую работу направленную на подрыв колхозного строя и ослабление социалистического земледелия в СССР, т. е. в преступлениях, предусмотренных ст. Ст. 58-1 «а» 58-7, 58 п. 9 и 59-11 УК РСФСР.
Следствие по делу № 1500, по обвинению ВАВИЛОВА Николая Ивановича закончено и подлежит направлению в Прокуратуру Союза ССР, для передачи по подсудности.
ПОМ. НАЧ. I ОТДЕЛА СЛЕДЧАСТИ НКГБ СССР
СТ. ЛЕЙТЕНАНТ ГОСБЕЗОПАСНОСТИ
А. Хват.
СОГЛАСНЫ: ЗАМ. НАЧ. СЛЕДЧАСТИ НКГБ СССР
МАЙОР ГОСБЕЗОПАСНОСТИ
Л. Шварцман.
НАЧ. СЛЕДЧАСТИ НКГБ СССР
МАЙОР ГОСБЕЗОПАСНОСТИ
Л. Е. Влодзимирский.
Справка: Обвин. ВАВИЛОВ Николай Иванович арестован 7 августа 1940 г., содержится во Внутренней тюрьме НКГБ СССР. Вещественных доказательств по делу нет.
ПОМ. НАЧ. I ОТДЕЛА СЛЕДЧАСТИ НКГБ СССР
СТ. ЛЕЙТЕНАНТ ГОСБЕЗОПАСНОСТИ
А. Хват.
Alisa
19.11 2016
ПРИГОВОР
Именем Союза Советских Социалистических Республик Военная Коллегия Верховного Суда Союза ССР в составе:
Председательствующего Диввоенюриста СУСЛИНА.
Членов: Диввоенюриста ДМИТРИЕВА и Бригвоенюриста КЛИМИНА.
При секретаре мл. военном юристе ранга Мазурове.
В закрытом судебном заседании, в гор. Москве 9 июля 1941 года, рассмотрела дело по обвинению:
ВАВИЛОВА Николая Ивановича, 1887 г. р., бывш. директора Всесоюзного института Растениеводства, вице-президента сель. хоз. Академии Наук им. Ленина и члена Академии Наук СССР — в преступи., предусмотр. ст. ст. 58-1 «а», 58-7, 58-9 и 58-11 УК РСФСР.
Предварительным и судебным следствием установлено, что
Вавилов в 1925 году являлся одним из руководителей антисоветской организации, именовавшейся «Трудовая Крестьянская партия», а с 1930 года являлся активным участником антисоветской организации правых, действовавшей в системе Наркомзема СССР, и некоторых научных учреждений СССР. Вавилов, используя служебное положение Президента Сельско-Хозяйственной Академии, директора института Растениеводства, директора института Генетики и наконец вице-президента сельско-хозяйств. Академии наук им Ленина и члена Академии Наук СССР в интересах антисоветской организации проводил широкую вредительскую деятельность, направленную на подрыв и ликвидацию колхозного строя, и на развал и упадок социалистического земледелия в СССР. Кроме того, Вавилов, преследуя антисоветские цели, поддерживал связи с заграничными белоэмигрантскими кругами и передавал им сведения, являющиеся государственной тайной Советского Союза. Признавая виновным Вавилова в совершении преступлений, предусмотренных ст. ст. 58-1 а, 58-7, 58-4 и 58-11 УК РСФСР, Военная Коллегия Верховного Суда Союза ССР ПРИГОВОРИЛА Вавилова Николая Ивановича подвергнуть высшей мере уголовного наказания — расстрелу с конфискацией имущества, лично ему принадлежащего. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит.
Председательствующий Суслин
Члены: Дмитриев
Просьба о помиловании Вавилова Николая Ивановича. 9 июля 1941 г.
В Президиум Верховного Совета СССР
осужденного к высшей мере наказания — расстрелу бывшего члена Академии наук СССР, вице-презиента Академии с.-х. наук им. Ленина и директора Всесоюзного института растениеводства Вавилова Николая Ивановича (статья обвинения 58-1 а, 58-7, 58-9, 58-11)
Обращаюсь с мольбой в Президиум Верховного Совета о помиловании и предоставлении возможности работой искупить мою вину перед Советской властью и советским народом.
Посвятив 30 лет исследовательской работе в области растениеводства (отмеченных Ленинской премией и др.), я молю о предоставлении мне самой минимальной возможности завершить труд на пользу социалистического земледелия моей Родины.
Как опытный педагог, клянусь отдать всего себя делу подготовки советских кадров. Мне 53 года.
20 часов 9.7.1941 г.
Осужденный Н.Вавилов бывший академик, доктор биологических и агрономических наук.
ВЫПИСКА
ИЗ ПРОТОКОЛА ЗАСЕДАНИЯ ПРЕЗИДИУМА ВЕРХОВНОГО
СОВЕТА СССР № 9/124сс
26 июля 1941 года гор. Москва
СЛУШАЛИ: 283.
Ходатайство о помиловании ВАВИЛОВА Николая Ивановича, осужденного 9 июля 1941 года приговором Военной Коллегии Верхсуда СССР в гор. Москве к высшей мере наказания по ст. ст. §8-1 «а», 58-7, 58-9 и 59-11 УК РСФСР.
ПОСТАНОВИЛИ:
Ходатайство о помиловании Вавилова Н. И. отклонить.
ВЕРНО
СТ. СЕКРЕТАРЬ ВОЕННОЙ КОЛЛЕГИИ ВЕРХСУДА СССР
ВОЕННЫЙ ЮРИСТ З РАНГА Мазур.
Письмо Вавилова Н.И. народному комиссару внутренних дел СССР Л. П. Берия. 8 августа 1941 г.
НАРОДНОМУ КОМИССАРУ ВНУТРЕННИХ ДЕЛ СССР
ЛАВРЕНТИЮ ПАВЛОВИЧУ БЕРИЯ
осужденного бывшего академика д-ра биологических и агрономических наук Вавилова Николая Ивановича
Заявление
В связи с возбужденным Вами ходатайством о моем помиловании и отмене приговора Военной коллегии, а также учитывая огромные требования, пред’являемые всем гражданам Советского Союза в связи с военными событиями, позволяю себе ходатайствовать о предоставлении мне возможности сосредоточить работу на задачах, наиболее актуальных для данного времени по моей специальности —растениеводству.
1) Я бы мог закончить в течение полугода составление «Практического руководства для выведения сортов культурных растений, устойчивых к главнейшим заболеваниям».
2) В течение 6-8 месяцев я мог бы закончить при напряженной работе составление «Практического руководства по селекции хлебных злаков применительно к условиям различных районов СССР».
Мне также близка область субтропического растениеводства, включая культуры оборонного значения, как тунговое дерево, хинное дерево и др., а также растения, богатые витаминами.
Весь свой опыт в области растениеводства, все свои знания и силы я бы хотел отдать полностью Советской власти и моей родине, там, где я бы мог быть максимально полезен.
Николай Вавилов
8/VІІІ-1941 г.
Бутырская тюрьма, к. 49.
Письмо Вавилова Н.И. народному комиссару внутренних дел СССР Л. П. Берия. 25 апреля 1942 г.
ЗАМПРЕДСОВНАРКОМА СССР — тов. Л. П. БЕРИЯ
Бывшего члена Академии Наук СССР, вице-президента с-х академии им. В. И. Ленина, директора Всесоюзного Института растениеводства и ин-та Генетики — Николая Ивановича ВАВИЛОВА.
ЗАЯВЛЕНИЕ
Глубокоуважаемый Лаврентий Павлович!
6 августа 1940 года я был арестован и направлен во Внутреннюю тюрьму НКВД в Москву 9 июля 1941 г. решением Военной Коллегии верховного Суда СССР я приговорен по ст. 58 к высшей мере наказания.
Как при подписании протокола следствия за день до суда, когда мне были представлены впервые материалы показаний по обвинению меня в измене родине и шпионаже (показания Н. М. ТУЛАЙКОВА, проф. САВИЧА, Н. П. АБДУЛОВА, Л. П. БОРДАКОВА), так и на суде, продолжавшемся несколько минут, в условиях военной обстановки, мною было заявлено категорически о том, что это обвинение построено на небылицах, лживых фактах и клевете, ни в какой мере не подтвержденных следствием.
На самом следствии, продолжавшемся 11 месяцев (около 400 Допросов в течение 1700 часов; следователь А. Г. ХВАТ), я смог лишь принять на себя вину, как руководящего научного работника, а отрыве моей научной работы от прямых задач социалистического производства и в выполнении мною в бытность мою президентом с-х академией (1930—1935 г.г.) вредительских директив по руководству с-х наукой бывшего Наркома Земледелия СССР Я. А. ЯКОВЛЕВА, кому непосредственно была подчинена с-х академия (таковы: игнорирование областного опытного дела, узкая специализация институтов, обоснование завышенных планов с-х).
Перед лицом смерти как гр-н СССР и как научный работник считаю своим долгом перед родиной заявить, как уже писал Вам в августе 1940 г. вскоре после ареста, что я никогда не изменял своей родине и ни в помыслах, ни делом, непричастен к каким-либо формам шпионской работы в пользу других государств. Я никогда не занимался контр-революционной деятельностью, посвятив себя всецело научной работе.
1-го августа 1941 г., т. е. три недели после приговора, мне было об'явлено в Бутырской тюрьме Вашим уполномоченным от Вашего имени, что Вами возбуждено ходатайство перед Президиумом Верховного Совета СССР об отмене приговора по моему делу и что мне будет дарована жизнь.
4-го октября 1941 г. по Вашему распоряжению я был переведен из Бутырской тюрьмы во Внутреннюю тюрьму НКВД и 5-го и 15-го октября я имел беседу с Вашим уполномоченным о моем отношении к войне, к фашизму и об использовании меня как научного работника, имеющего большой опыт. Мне было заявлено 15-го октября, что мне будет предоставлена полная возможность научной работы как академику и что это будет выяснено окончательно в течение2-3дней.
В тот же день, 15-го октября 1941 г., через 3 часа после беседы, в связи с эвакуацией я был этапом направлен в Саратов в тюрьму № 1, где за отсутствием в сопроводительных бумагах документов об отмене приговора и о возбуждении Вами ходатайства об его отмене, я снова был заключен в камеру смертников, где и нахожусь по сей день.
Тяжелые условия заключения смертника (отсутствие прогулки, ларька, передач, мыла, большую часть времени лишение чтения книг и т. д.), несмотря на большую выносливость привели уже к заболеванию цингой. Как мне заявлено начальником Саратовской тюрьмы, моя судьба и положение зависят всецело от центра.
Настоящим обращением позволяю просить Вас, Лаврентий Павлович, лично уделить внимание моему делу моей судьбе.
Все мои помыслы — продолжить, завершить достойным для советского ученого образом большие недоконченные работы на пользу советскому народу моей родине. Во время пребывания во Внутренней тюрьме НКВД, во время следствия, когда я имел возможность получать бумагу и карандаш, мною написана большая книга: «История развития мирового земледелия» (мировые ресурсы земледелия и их использование), где главное внимание уделено СССР. Перед арестом я заканчивал большой многолетний труд: «Борьба с болезнями растений путем внедрения устойчивых сортов» (на Сталинскую премию) незакончены остались «полевые культуры СССР», «Мировые ресурсы сортов зерновых культур и их использование в Советской селекции», растеневодство Кавказа (его прошлое, настоящее и будущее), большая книга «Очаги земледелия 5-ти континентов» (результаты моих путешествий по Азии, Европе, Африке и С и Ю. Америке за 25 лет).
Мне 54 года, имея большой опыт и знания, в особенности в области растениеводства, владея свободно главнейшими европейскими языками, я был бы счастлив отдать их полностью моей родине, умереть за полезной работой для моей страны. Будучи физически и морально достаточно крепким, я был бы рад в трудную годину для моей родины быть использованным для обороны страны по моей специальности, как растениевода в деле увеличения производства Растительного продовольственного и технического сырья, о чем уже писал Вам из Бутырской тюрьмы.
Прошу и умоляю Вас о смягчении моей участи, о выяснении моей дальнейшей судьбы, о предоставлении работы по моей специальности, хотя бы в скромнейшем виде, (как научного работника растениевода и педагога) и о разрешении общения в той или иной форме с моей семьей (жена, два сына — один комсомолец, вероятно на военной службе, и брат — академик-физик), о которых я не имею сведений более полутора лет.
Убедительнейше прошу ускорить решение по моему делу
Н. ВАВИЛОВ.
гор. Саратов
тюрьма № 1 25. ІV-42 г.
Alisa
19.11 2016
ПРЕДСЕДАТЕЛЮ ВОЕННОЙ КОЛЛЕГИИ ВЕРХСУДА Союза ССР — Армвоенюристу тов. УЛЬРИХ.
13 июня 42
№ 52/8996
8 июля 1941 года Военной Коллегией Верхсуда Союза ССР осужден к ВМН за преступления, предусмотренные статьями 58 п.п. 10,11 и 17-58 п. 6 УК РСФСР бывший академик ЛУППОЛ Иван Капитонович. 1896 года рождения, уроженец гор. Ростова на Дону.
9 июля 1941 года Военной Коллегией Верхсуда Союза ССР осужден к ВМН за преступления, предусмотренные статьями 58 п. 1 «а» и 58 п.п. 7, 9,11 УК РСФСР бывший вицепрезидент Сельско-Хозяйственной академии им. Ленина ВАВИЛОВ Николай Иванович, 1887 года рождения, уроженец гор. Москвы.
Ввиду того, что указанные осужденные могут быть использованы на работах, имеющих серьезное оборонное значение, НКВД СССР ходатайствует о замене им высшей меры наказания заключением в исправительно-трудовые лагери НКВД сроком на 20 лет каждого.
Ваше решение прошу сообщить.
ЗАМЕСТИТЕЛЬ НАРОДНОГО КОМИССАРА ВНУТРЕННИХ ДЕЛ СССР: [Меркулов].
Исполнитель. Нач. 1 спецотдела НКВД СССР
[Герцовский].
Выписка из протокола № 137
1943 года января 25-го дня, комиссия врачей больницы НКЗ при Саратовском изоляторе с/п в составе: председателя начальника тюрьмы ст. лейтенанта тов. ИРАШИНА и членов врачей — ст. санинспектора Т. О. ТУРЕЦКОГО, начальника санчасти ТВЕРИТИНА и врача ТАЛЯНКЕРА
Освидетельствовали: ВАВИЛОВА Николая Ивановича, 1887 года рождения
Жалобы свидетельствуемого:
Жалоба на общую слабость
Объективные данные: Истощение, кожные покровы бледные, отечность на ногах. Находится в больнице
Диагноз: Дистрофия, отечная болезнь.
Постановление комиссии:
Подходит под перечень болезней пункт № 1.
НАЧАЛЬНИКУ САНЧАСТИ
Рапорт
Довожу до Вашего сведения в 11 палате з/к Вавилов Николай Иванович 1887 год рожд., осужденный по ст. 58 на 20 лет, 26/І-43 г. в 7 утра умер.
26/І-43.
П. Сыченко.
АКТ
о смерти заключенного
Мною врачом (лекпомом) Степановой Н. Л.
Фельдшерицей Скрипиной М. Н. осмотрен труп заключенного Вавилова Николая Ивановича рожд.1887 следственный ст. осужденный ст. 58 на 20 лет умершего в больнице (камере) тюрьмы № 1 г. Саратова 26 января месяца 194 3 г. в 7 час. Причем оказалось следующее: телосложение правильное, упитанность резко понижена, кожные покровы бледные, костномышечная система без изменений.
Поданным истории болезни заключенный Вавилов Николай Иванович находился в больнице тюрьмы на излечении с 24 января 1943 г. по поводу крупозного воспаления легких.
Смерть наступила вследствие упадка сердечной деятельности.
Дежурный врач (лекпом): Степанова Дежурная медсестра: Скрипина
С подлинным верно: Золотарева
Castle
19.11 2016
Ну, ну. Это вполне может быть правдой, А вполне может оказаться и неправдой. Современным то историям болезни верить нельзя, а уж тогдашней тюремной медицине...Смерть наступила вследствие упадка сердечной деятельности.
shutoff
19.11 2016
А какой смысл цирикам убивать академика? Грев ему шёл и им кое-что перепадало... У меня у самого подобное заболевание, но я себя не насилую... Знаю чем может закончиться. Тюрьма такого выбора не даёт... Притом - война. Лекарства и продукты нужны для бойцов в госпиталях... Да и нет пока эффективных при подобного рода заболеваниях.
Alisa
19.11 2016
В любом случае это убийство. Изуверское - сначала унизили, уничтожили морально, а затем и физически.
shutoff
19.11 2016
Так советские тюрьмы не для нормальных людей и были переоборудованы из царских... Сколько там при Императоре сидело? По меркам СССР - единицы. Но дело не только в них. Они (тюрьмы) только результат политической системы. Сама система "правосудия" была вывернута на изнанку и во многом такой ещё остаётся...
nvd5
19.11 2016
В любом случае это убийство. Изуверское - сначала унизили, уничтожили морально, а затем и физически.
Алиса, органы НКВД не лезли в науку, если только сами товарищи учёные не начинали писать доносы друг на друга.
Вот эти пункты похожи на правду:
1. Значительное количество семенных материалов разных сортов и культур, приобретенные в странах Западной Европы и Америке, было доведено до потери всхожести.
В результате задержки репродукции погибли сотни ценных образцов семян, приобретенных за границей на золотую валюту и был нарушен правильный сортообмен соответствующих культур.
2. Большой сортовой материал по кормовым травам, собранный в СССР и за границей, своевременно размножен не был и вследствие вредительского отношения к этому делу в значительной мере потерял всхожесть.
3. Ценный новый сортовой материал по хлопчатнику был смешан, а также была смешана и загублена часть сортов семенных плодовых деревьев, вывозимых из Западной Европы. Разбазарен сортовой материал по цветочным культурам, приобретенным в Европе и Америке.
4. Будучи директором ВИР'а ВАВИЛОВ игнорировал практически ценные местные советские сорта по ряду культур, которые, как правило, до 1938 года не включались в конкурсные сортовые испытания, несмотря на их большую практическую ценность.
5. ВАВИЛОВЫМ в массовом масштабе в нечерноземную полосу Европейской части СССР продвигалась яровая пшеница, сорт «Цезиум III», несмотря на ее большую поражаемость пыльной головней.
==========
Это явно кто-то из сотрудников изложил в письменном виде и направил в органы.
Не сами же гэбисты это придумали. Дело было и отвечал за сие Вавилов.
Alisa
19.11 2016
Не сами же гэбисты это придумали. Дело было и отвечал за сие Вавилов.
Вот читаю я вас и вижу, что потомки лысенко гуляют среди нас.
nvd5
19.11 2016
Сама система "правосудия" была вывернута на изнанку и во многом такой ещё остаётся...
Ещё при Хрущёве расстреливали по законам, утверждённым после совершения преступления. После проклятого царизма у нас правосудие стало напоминать что-то приличное только при Брежневе.Где-то после Хельсинского акта.
Так что всё это наследие Гражданской войны. А сама Гражданская война наследие Февральской революции. Это я напоминаю - чтоб вы все понимали кого надо благодарить.
nvd5
19.11 2016
Вот читаю я вас и вижу, что потомки лысенко гуляют среди нас.
А что Лысенко? Он получал свои награды за вполне конкретные дела. А Вавилов сотоварищи результаты своего труда никому продемонстрировать не могли, а вот промахи и упущения демонстрировали регулярно.
Не надо из всех делать идиотов. Люди видели, что практическим делом Вавилов не занимался. Он работал на науку. На перспективу, а в стране было довольно голодно.
Лысенко давал новые сорта. Был наглядный результат.
ddd
19.11 2016
«
У босоногого профессора Лысенко теперь есть последователи, ученики, опытное поле, приезжают светила агрономии зимой, стоят перед зелёными полями станции, признательно жмут ему руку…
…Если судить о человеке по первому впечатлению, то от этого Лысенко остаётся ощущение зубной боли — дай бог ему здоровья, унылого он вида человек. И на слово скупой, и лицом незначительный, — только и помнится угрюмый глаз его, ползающий по земле с таким видом, будто, по крайней мере, собрался он кого-нибудь укокать.
»
— Выдержки из статьи
Там же, в Гяндже, Лысенко пишет свою первую самостоятельную научную работу, оказавшуюся единственной. Суть оной — если растения держать в тепле, то они будут быстрее расти.
Гений, чо.
