Афинский Акрополь в V в. до н.э. (реконструкция)
1. Пропилеи; 2. Пинакотека; 3. храм Ники Аптерос; 4. статуя Афины Промахос; 5. Эрехтейон; 6. Парфенон; 7. театр Одеон.
Интересно, но кто-то рекоинструировал акрополь до Перикла, когда стены были деревянными?
Интересно знать откуда в акрополь персы залезли, точно узнать не выйдет, но всё-же хоть какие-то намётки.
Вообще-то на Акрополе еще в XV-XIII вв. до н.э. располагался дворец тиранов. В VII-VI вв. (еще до классического периода) здесь развернулись активное строительство (и не только храмовое). При Писистрате (560-527 гг.) дворец разобрали, а на его месте воздвигли Гекатомпедон (Εκατόμπεδος) - древнейший храм Афине-Полиаде (Άθηνά Πολιάς, Άθηνά Πωληταί; букв. - "городская"). Его перестроили в 525 до н. э. Знаменит он, в первую очередь, тем, что при его постройке впервые было проведено фронтонное обрамление (т.е. завершение фасада здания, портика, колоннады, ограниченное двумя скатами крыши по бокам и карнизом у основания). После победы при Марафоне решено было возвести на Акрополе храм Афине-Палладе (Άθηνά Παλλάς), но нашествие персов помешало этому. Известно лишь, что он содержал 6 колонн. Все храмы и скульптурные композиции Акрополя были, как известно, разрушены персами в 480/479 гг. до н. э.
Интересно знать откуда в акрополь персы залезли
Персы закрепились на соседнем с Акрополем холме (Ἄρειος πάγος; Ареопаг, букв. "холм Ареса") и оттуда обстреливали укрепление пока оно не загорелось и не рухнуло. Якобы персы поднялись на Акрополь с северной (противоположной воротам) стороны, возле святилища Аглавры (Ἄγλαυρος). Там не было стражи, т.к. место считалось неприступным. Во всяком случае так у Геродота вроде... P.S. Если Энди перестанет дурить и вернется - объяснит подробнее.
Персы закрепились на соседнем с Акрополем холме (Ἄρειος πάγος; Ареопаг, букв. "холм Ареса") и оттуда обстреливали укрепление пока оно не загорелось и не рухнуло. Якобы персы поднялись на Акрополь с северной (противоположной воротам) стороны, возле святилища Аглавры (Ἄγλαυρος). Там не было стражи, т.к. место считалось неприступным. Во всяком случае так у Геродота вроде... P.S. Если Энди перестанет дурить и вернется - объяснит подробнее.
Вот к Геродоту как раз вопросы и имеются. дело в том что ему может тяжко признать что греки в силу своей беспечности, а они её не раз демонстрировали, просто проворонили персов а потом уже появились домыслы. Банально сказалась неопытность в осадных боях.
Если Энди перестанет дурить и вернется - объяснит подробнее.
Я давно не занимался Антикой Ярослав. Просто лень уточнять, что есть об этом у др. авторов. Наверняка кто-то еще описывает этот эпизод. Подробное описание Афин есть у Павсания. Он приводит много различных легенд связанных с тем или иным храмом (либо с др. достопримечательностями города). Возможно там что-нибудь найдете.
Я давно не занимался Антикой Ярослав. Просто лень уточнять, что есть об этом у др. авторов. Наверняка кто-то еще описывает этот эпизод. Подробное описание Афин есть у Павсания. Он приводит много различных легенд связанных с тем или иным храмом (либо с др. достопримечательностями города). Возможно там что-нибудь найдете.
Джованни Верри (Giovanni Verri), физик из отдела реставрации Британского музея, сумел опытным путем доказать, что скульптуры, украшавшие афинский храм Парфенон, были раскрашены, в том числе минеральным пигментом, известным как египетская синь. Об эксперименте Верри пишут Nature и New Scientist.
То, что мраморные статуи в Древней Греции, в том числе в Афинах классического периода, были раскрашены в яркие цвета, известно уже около двух веков по археологическим открытиям, но применительно к скульптурам Парфенона эту гипотезу удалось подтвердить впервые именно Верри. Его метод в общих чертах описывает New Scientist. Исследователь направлял красный свет на мрамор, и сохранившиеся с древности частицы пигмента поглощали красный свет и излучали инфракрасный, что оказалось возможным зафиксировать инфракрасной фотокамерой. Некогда выкрашенные египетской синью поверхности на снимках светятся. Верри установил, что синим был пояс вестницы богов Ириды, плащ Дионы, полоски на одеянии солнечного бога Гелиоса.
Верри изучал скульптуры Парфенона, хранящиеся в Британском музее с начала XIX века. Поскольку греческие власти считают эти статуи вывезенными из Афин незаконно и требуют их возвращения, то совместные исследования тех скульптурных фрагментов Парфенона, которые хранятся в Афинах, пока невозможны. Впрочем, Верри известил греческих коллег об открытии.
А как обстоят дела с возвращением "мрамора Парфенона" из Англии?
А как обстоят дела с возвращением "мрамора Парфенона" из Англии?
Никак (вы ведь об эльгиновом мраморе - верно?). Да и зачем возвращать древности в отстойную Грецию? Что она может дать этим античным шедеврам, чего не сможет им дать такой колосс в своей отрасли как Британский Музей? Греки, как правила, давят на англичан всякими мелочными доводами - типа, в Британском Музее в 30-е годы проводились неудачные попытки реставрации, типа эксперементальной реставрации нечто. Но сами то они при этом забывают, что в начале 20 века нанесли своими реставраторскими поползновениями непоправимый вред многим колоннам Акрополя. Дело в том, что древние греки применяли как связывающие прутья в колоннах заливаемые туда прутья из свинца (в блоках колонн специально проделывались дырочки, пронизывавшие всю колонну - все её блоки - сверху донизу, чтобы связать их таким образом). Но во время войн, осаждаемые на Акрополе силы использовали этот свинец для изготовления пуль. Так вот, горе реставраторы, ради лёгкости, а также, конечно, из-за дегевизны, вместо свинца применили железо... Не говоря уже о явном промахе - железо плавится при более высоких температурах, и могло повредить (сжечь) камень, скажу о главном. Результат применения железа - при похолодании блоки полопались, потому что железо подверглось коррозии и начало их распирать извнутри. Свинец же - металл мягкий, и к тому же после короткого времени своей интенсивной коррозии как правило стабилизируется, и коррозия почти прекращается. Руководитель реставрационных работ чуть не плакал, и был готов от безысходности покончить с собой...
Вот такие "приятности". В общем, вся эта шумиха, на мой взгляд - ни к чему, и приведёт только к тому, что Греция в очередной раз сядет в очередную лужу...
Всё это мне известно, поскольку по профессии я реставратор.
Интересно, но кто-то рекоинструировал акрополь до Перикла, когда стены были деревянными? Интересно знать откуда в акрополь персы залезли, точно узнать не выйдет, но всё-же хоть какие-то намётки.
На Акрополе всё, что сохранилось - строго датировано. То есть все существующие реконструкции легко поддаются хронологическому анализу - что, когда и ногда даже кем там было сооружено.
Вообще-то на Акрополе еще в XV-XIII вв. до н.э. располагался дворец тиранов. В VII-VI вв. (еще до классического периода) здесь развернулись активное строительство (и не только храмовое). При Писистрате (560-527 гг.) дворец разобрали, а на его месте воздвигли Гекатомпедон (Εκατόμπεδος) - древнейший храм Афине-Полиаде (Άθηνά Πολιάς, Άθηνά Πωληταί; букв. - "городская"). Его перестроили в 525 до н. э. Знаменит он, в первую очередь, тем, что при его постройке впервые было проведено фронтонное обрамление (т.е. завершение фасада здания, портика, колоннады, ограниченное двумя скатами крыши по бокам и карнизом у основания). После победы при Марафоне решено было возвести на Акрополе храм Афине-Палладе (Άθηνά Παλλάς), но нашествие персов помешало этому. Известно лишь, что он содержал 6 колонн. Все храмы и скульптурные композиции Акрополя были, как известно, разрушены персами в 480/479 гг. до н. э.
Марк, не дворец тиранов, а мегарон. Тираны в Афинах были только одни - Писистратиды. Килонов путч (632 г. до н. э.) не удался. А мегарон - это, как известно, место проживания царей микенского времени. То-есть Афины в Микенский период действительно были столицей царства. Таких мегаронов в Греции найдено порядка 10 (Микены, Тиринф, Фивы, Пилос, Афины...), не более. То есть независимых царств в эру Микен было сравнительно немного. В мегароне жил царь с семьёй. И что интересно - древние храмы архаического и классического периода "списывали" планировку мегарона, и после этого окружались колоннами. Поэтому вполне возможно, что некоторые древние храмы стояли на месте фундамента микенских мегаронов.
Вот к Геродоту как раз вопросы и имеются. дело в том что ему может тяжко признать что греки в силу своей беспечности, а они её не раз демонстрировали, просто проворонили персов а потом уже появились домыслы. Банально сказалась неопытность в осадных боях.
Ну, почему же... Судя по всему, подавляющее большинство афинян действительно спаслось стараниями Фемистокла, как о том и сообщает Геродот. А значит, афиняне персов вовсе не проворонили - успели уплыть и увезти, что смогли.
Интересно, но кто-то рекоинструировал акрополь до Перикла, когда стены были деревянными? Интересно знать откуда в акрополь персы залезли, точно узнать не выйдет, но всё-же хоть какие-то намётки.
Геродот, История, кн. 7: 133. В Афины же и в Спарту Ксеркс не отправил глашатая с требованием земли [и воды], и вот по какой причине. Когда Дарий прежде отправил туда послов, требуя покорности, то афиняне сбросили их в пропасть, а спартанцы – в колодец и велели им оттуда принести [царю] землю и воду. Поэтому-то Ксеркс теперь и не послал к ним глашатаев с требованием покорности. Какое несчастье постигло афинян за их поступок, я не могу сказать, кроме того, что их земля и сам город были разорены. Впрочем, мне думается, опустошение [Аттики] произошло не из-за этого. 134. Что до лакедемонян, то их поразил гнев Тальфибия, глашатая Агамемнона. ... 139. Поэтому я вынужден откровенно высказать мое мнение, которое, конечно, большинству придется не по душе. Однако я не хочу скрывать то, что признаю истиной. Если бы афиняне в страхе перед грозной опасностью покинули свой город или, даже не покидая его, сдались Ксерксу, то никто [из эллинов] не посмел бы оказать сопротивления персам на море. Далее, не найди Ксеркс противника на море, то на суше дела сложились бы вот как: если бы даже и много "хитонов стен"108 пелопоннесцам удалось воздвигнуть на Истме, то все же флот варваров стал бы захватывать город за городом и лакедемоняне, покинутые на произвол судьбы союзниками (правда, не по доброй воле, но в силу необходимости), остались бы одни. И вот покинутые всеми, лакедемоняне после героического сопротивления все-таки пали бы доблестной смертью. Следовательно, их ожидала бы такая участь или, быть может, видя переход всех прочих эллинов на сторону персов, им пришлось бы еще раньше сдаться на милость Ксеркса. Таким образом, и в том и в другом случае Эллада оказалась бы под игом персов. Действительно, мне совершенно непонятно, какую пользу могли принести стены на Истме, если царь [персов] господствовал на море. Потому-то не погрешишь против истины, назвав афинян спасителями Эллады. Ибо ход событий зависел исключительно от того, на чью сторону склонятся афиняне. Но так как афиняне выбрали свободу Эллады, то они вселили мужество к сопротивлению всем остальным эллинам, поскольку те еще не перешли на сторону мидян, и с помощью богов обратили царя в бегство. Не могли устрашить афинян даже грозные изречения дельфийского оракула и побудить их покинуть Элладу на произвол судьбы. Они спокойно стояли и мужественно ждали нападения врага на их землю. 140. Афиняне ведь отправили послов в Дельфы вопросить оракул. После обычных обрядов в священном участке послы вступили в святилище и там воссели109. Пифия по имени Аристоника изрекла им следующий оракул110: Что ж вы сидите, глупцы? Бегите к земному пределу, Домы покинув и главы высокие круглого града. Не устоит ни глава, ни тело пред гибелью страшной, И ни стопа, и ни длань, и ничто иное средь града Не уцелеет. Но все истребится, и град сей погубит Огнь и жестокий Арей, что стремит колесницу сириян111. Много и прочих твердынь – не только твою он погубит... Ныне кумиры бессмертных стоят, уже пот источая. В страхе трепещут они, а кровли их храмов Черною кровью струят – в предвестие бед неизбывных... Но выходите из храма и скорбию душу излейте. 141. Такой ответ оракула глубоко опечалил афинских послов. И вот, когда они уже впали в отчаяние от возвещенных им бедствий, некто Тимон, сын Андробула, один из самых уважаемых людей в Дельфах, посоветовал им вернуться в святилище с оливковыми ветвями и еще раз вопросить оракул уже в качестве "умоляющих бога о защите". Афиняне так и поступили и обратились к богу с такими словами: "Владыка! Ради этих вот оливковых ветвей, которые мы принесли, изреки нам более милостивое прорицание о нашем родном городе, иначе мы не уйдем из святилища, но пребудем здесь до конца наших дней". На это прорицательница изрекла им вторично вот что: Гнев Олимпийца смягчить не в силах Афина Паллада, Как ни склоняй она Зевса – мольбами иль хитрым советом. Все ж изреку тебе вновь адамантовой крепости слово: Если даже поля меж скалою Кекропа112 высокой И Киферона долиной святой добычею вражеской станут, Лишь деревянные стены дает Зевес Тритогенее Несокрушимо стоять во спасенье тебе и потомкам. Конных спокойно не жди ты полков или рати пехотной Мощно от суши грядущей, но тыл обращая, Все ж отступай: ведь время придет и померишься силой! Остров божественный, о Саламин, сыновей своих жен ты погубишь В пору ль посева Деметры даров, порою ли знойною жатвы. 142. Это изречение оракула послы записали, так как оно казалось им (да и действительно было) более милостивым, чем первое, и затем возвратились в Афины. По прибытии они объявили ответ оракула народному собранию. Афиняне старались разгадать смысл изречения, и по этому поводу, между прочим, высказывались главным образом два таких противоположных мнения: некоторые старики утверждали, что акрополь останется невредим, так как в древние времена афинский кремль был огражден плетеной изгородью из терновника. Они считали поэтому, что выражение "деревянная стена"113 относится к этой ограде. Другие же говорили, что бог подразумевает корабли, и предлагали поэтому привести флот в боевую готовность, бросив все остальное на произвол судьбы. Однако тех, кто понимал под "деревянной стеной" корабли, смущали два последних стиха Пифии: Остров божественный, о Саламин, сыновей своих жен ты погубишь В пору ль посева Деметры даров, порою ли знойною жатвы. Эти стихи опровергали мнение тех, кто считал, что "деревянные стены" – это корабли, так как толкователи оракулов объясняли их в том смысле, что афиняне будут разбиты, приняв морской бой при Саламине. 143. Был тогда в Афинах один человек, лишь недавно выдвинувшийся на первое место среди наиболее влиятельных граждан. Его звали Фемистоклом, и был он сыном Неокла114. Он считал, что толкователи оракулов не все изречение объясняли правильно, и говорил так: "Если бы упомянутый стих действительно относился к афинянам, то бог, как мне кажется, не выбрал бы столь миролюбивых выражений, но сказал бы: "несчастный Саламин" вместо "божественный Саламин", если только жителям его суждено погибнуть в борьбе за остров. Напротив, если изречение понять правильно, то его следует относить к врагам, а не к афинянам". Поэтому Фемистокл советовал афинянам готовиться к морской битве, так как "деревянные стены" и есть корабли. Толкование Фемистокла понравилось афинянам гораздо больше, чем объяснение толкователей оракулов, которые были против приготовлений к битве на море и вообще советовали даже не поднимать руки на врага, но покинуть Аттику и поселиться где-нибудь в другой стране. 144. Еще раньше этого совета Фемистокла афиняне приняли другое его удачное предложение. В государственной казне афинян тогда было много денег, поступавших от доходов с Лаврийских рудников. Эти деньги полагалось разделить между гражданами, так что каждому приходилось по 10 драхм. Фемистокл убедил афинян отказаться от дележа и на эти деньги построить 200 боевых кораблей, именно для войны с Эгиной115. Эта-то вспыхнувшая тогда война с Эгиной и спасла Элладу, заставив Афины превратиться в морскую державу. Хотя корабли эти не нашли применения против эгинцев (для чего были построены), но теперь они пригодились Элладе. Итак, у афинян были уже эти, построенные раньше корабли, и теперь нужно было построить еще другие. И вот афиняне, обсудив ответ оракула, решили по совету бога встретить всей своей военной мощью на море нападение варваров на Элладу вместе с эллинскими городами, которые пожелали к ним присоединиться. Вот мой рассказ об изречениях оракула, которые получили афиняне.
Геродот, История, кн. 8: 40. Между тем эллинский флот по просьбе афинян направился из Артемисия к берегам Саламина. Остановиться же у Саламина афиняне просили потому, что хотели вывезти жен и детей из Аттики в безопасное место. А затем им нужно было держать совет о том, как дальше вести войну. Ведь при сложившихся обстоятельствах обманутые в своих расчетах афиняне должны были принять новые решения. Так, они рассчитывали найти в Беотии все пелопоннесское ополчение в ожидании варваров, но не нашли ничего подобного. Напротив, афиняне узнали, что пелопоннесцы укрепляют Истм, и так как для них важнее всего спасти Пелопоннес, то только один Пелопоннес они и хотят защищать. Все же прочие земли Эллады они оставляют на произвол судьбы31. При этом известии афиняне попросили сделать остановку у Саламина. 41. Так вот, остальные [эллинские] корабли бросили якорь у Саламина, афиняне же высадились на берег. Тотчас же по прибытии афиняне объявили через глашатая, чтобы каждый спасал своих детей и челядь кто где может. Тогда большинство отправило своих жен и детей в Трезен, другие – на Эгину, а иные – на Саламин. Афиняне спешили тайно укрыть родных в безопасное место, чтобы исполнить повеление оракула, а особенно вот по какой причине. По рассказам афинян, в святилище на акрополе живет большая змея – страж акрополя, которой (сообщают они далее) приносят, как [человеческому] существу, ежемесячную жертву. Эта жертва состоит из медовой лепешки. Эту-то медовую лепешку змея прежде всегда поедала, а теперь оставила нетронутой. После того как жрица объявила об этом, афиняне гораздо скорее и охотнее покинули родной край, так как думали, что и богиня покинула свой акрополь. После того же, как женщины и дети со всем имуществом были отправлены в безопасное место, афиняне присоединились к флоту. 42. В то время как пришедшие из Артемисия корабли стояли на якоре у Саламина, остальной эллинский флот, узнав об этом, также прибыл туда из Трезена. Флот еще раньше получил приказ собраться в трезенской гавани Погоне. Туда пришло гораздо больше кораблей, чем сражалось при Артемисии, и от большого числа городов. Во главе этого флота оставался, как и при Артемисии, тот же Еврибиад, сын Евриклида, спартанец, притом человек не царского рода. Однако гораздо больше кораблей, и к тому же самых быстроходных, выставили афиняне... 50. В то время как пелопоннесские военачальники высказывали такие соображения, прибыл какой-то афинянин с известием, что персидский царь находится уже в Аттике и опустошает всю землю огнем и мечом. Ксеркс с войском прошел Беотию, предав огню город Феспии (феспийцы покинули свой город и бежали в Пелопоннес). Так же поступил он и с Платеями, а затем проник в Аттику и разоряет там все. Феспии и Платеи царь предал огню, узнав от фиванцев, что эти города не на стороне персов. 51. После переправы через Геллеспонт, где варвары начали поход и оставались один месяц, считая время переправы в Европу, в течение следующих трех месяцев персы достигли Аттики. Архонтом тогда у афинян был Каллиад. Персы заняли пустой город, и только в святилище [Афины Паллады] они нашли небольшое число афинян – хранителей храмовой утвари и бедняков. Эти люди заперли ворота акрополя и завалили их бревнами, чтобы преградить вход в храм. Они не переехали на Саламин отчасти по бедности и к тому же, как им казалось, только они разгадали смысл изречения Пифии о том, что деревянная стена неодолима: акрополь, думали они, будет им убежищем, которое подразумевал оракул, а не корабли. 52. Персы же заняли холм против акрополя, который афиняне называют ареопагом, и затем стали осаждать акрополь вот как: они зажгли обмотанные паклей стрелы и стали метать их в засеку. Осажденные афиняне все-таки продолжали защищаться, хотя дошли уже до крайности, так как засека уже их не защищала. Тем не менее, они не согласились на предложенные Писистратидами условия сдачи, но придумывали разные новые средства защиты. Так, они скатывали огромные камни на варваров, напиравших на ворота, и Ксеркс долгое время был в затруднении, как ему взять акрополь. 53. Наконец варвары нашли выход из затруднительного положения. Согласно изречению оракула, ведь вся материковая Аттика должна была перейти под власть персов. С передней [северной] стороны акрополя, противоположной воротам и дороге, ведущей наверх, несколько персов поднялось на скалу. В этом месте не было никакой стражи, так как считалось, что здесь-то уже никто не сможет взобраться наверх. Это было подле святилища Аглавры, дочери Кекропа, где скалы действительно очень крутые. Когда афиняне увидели врагов наверху, на акрополе, то одни из них ринулись вниз со стены и погибли, другие же нашли убежище внутри святилища. Персы же, поднявшись наверх, прежде всего, направились к воротам святилища и открыли их; затем они умертвили защитников, моливших о спасении. Когда со всеми защитниками акрополя было покончено, персы разграбили святилище и предали огню весь акрополь34. 54. Захватив полностью Афины [и акрополь], Ксеркс отправил конного гонца в Сусы к Артабану с сообщением о достигнутом успехе. На второй день после отправления гонца царь собрал афинских изгнанников, следовавших за ним в походе, и повелел подняться на акрополь и принести жертву по своему обряду. Потому ли он приказал это, что видел какое-либо сновидение, или же раскаивался в том, что велел предать огню святилище. Афинские же изгнанники исполнили царское повеление35. 55. Почему я об этом упомянул, я сейчас расскажу. Есть на акрополе святилище Эрехфея, как говорят, рожденного Землей, и в нем маслина и источник соленой воды. У афинян существует сказание, что Посейдон и Афина, поспорив из-за этой страны, перенесли туда маслину и источник как [видимые] знаки своего владычества над страной. Эту-то маслину варвары как раз и предали огню вместе со святилищем. На следующий день после пожара афинские [изгнанники] по приказанию царя пришли в святилище и увидели, что от пня пошел отросток почти в локоть длиной. Об этом они сообщили царю. 56. Между тем весть об участи афинского акрополя привела эллинов у Саламина в столь великое смятение, что некоторые военачальники даже не стали дожидаться, пока будет решено, [где дать морскую битву]. Они бросились к своим кораблям и подняли паруса, чтобы тотчас же отплыть. Оставшиеся военачальники решили дать морское сражение перед Истмом. С наступлением ночи собрание разошлось, и военачальники взошли на борт своих кораблей. 57. Когда Фемистокл пришел на свой корабль, афинянин Мнесифил спросил его, какое решение принято [на совете]. Узнав о решении отвести корабли к Истму и сражаться перед Пелопоннесом, Мнесифил сказал: "Если флот покинет Саламин, то тебе больше не придется сражаться за родину. Ведь каждый вернется в свой город, и тогда ни Еврибиад и никто на свете не сможет уже помешать флоту рассеяться. Эллада погибнет от собственной глупости. Поэтому если есть какая-нибудь возможность [спасения], то иди и попытайся отменить решение или, по крайней мере, убедить Еврибиада остаться здесь". 58. Этот совет пришелся Фемистоклу весьма по душе. Ничего не ответив, он направился к кораблю Еврибиада. Придя к Еврибиаду, Фемистокл сказал, что желает обсудить с ним одно общее дело. Еврибиад пригласил его на свой корабль, предложив сказать, что ему нужно. Тогда Фемистокл сел рядом со спартанцем и повторил все слова Мнесифила (но как свое собственное мнение) и, кроме того, прибавил еще много других доводов, пока, наконец, не убедил его просьбами сойти с корабля и созвать совет военачальников. ... 65. Дикей37, сын Феокида, афинский изгнанник, бывший тогда в почете у персов, рассказывал: когда войско Ксеркса опустошало опустевшую Аттику, ему как раз пришлось быть вместе с лакедемонянином Демаратом на Фриасийской равнине. И вот он увидел поднимающееся от Элевсина облако пыли, как бы от трех мириад человек38. Оба они пришли в изумление: какие это люди могли поднять такое облако пыли? И вдруг послышались звуки голосов, которые показались им ликующей песней хора мистов. Демарат, который не был посвящен в Элевсинские мистерии, спросил Дикея, что это за звуки. А тот отвечал: "Демарат! Ужасная беда грозит царскому войску. Аттика ведь покинута жителями, и совершенно очевидно, что это голос божества, которое идет из Элевсина на помощь афинянам и их союзникам. И если [это облако пыли] обрушится на Пелопоннес, то это грозит опасностью самому царю и его войску на материке; если же оно обратится на корабли у Саламина, тогда под угрозой царский флот. А празднество это афиняне справляют каждый год в честь Матери и Коры39, и всякий афинянин или другой эллин, если пожелает, принимает посвящение в таинства. Звуки же, которые ты слышишь, – это ликующие песни [хора] на празднике". На это Демарат ответил: "Храни молчание и никому не говори об этом! Ведь, если эти твои слова дойдут до царя, тебе не снести головы и тогда ни я и никто на свете не сможет тебя спасти. Но будь спокоен и предоставь богам заботу о войске персов". Такой совет Дикею дал Демарат. А пыль и звуки голосов превратились в облако, которое, поднявшись вверх, полетело на Саламин к эллинскому флоту. Тогда Демарат и Дикей поняли, что флоту Ксеркса предстоит гибель. Это рассказывал Дикей, сын Феокида, ссылаясь на Демарата и других свидетелей. 66. После осмотра павших лакедемонян люди с кораблей Ксеркса переправились из Трахина в Гистиею. Там флот оставался три дня и затем поплыл через Еврип, а еще через три дня прибыл в Фалер. Боевые силы персов, вступившие в Аттику по суше и по морю, как я думаю, по численности были не меньше тех, что стояли у Сепиады и под Фермопилами. Ведь потери, понесенные персами от непогоды и в морских бритвах при Фермопилах и Артемисии, уравновешивались подкреплениями, прибывшими к царю позднее. Малийцы, дорийцы, локры и все беотийское ополчение, кроме феспийцев и платейцев, а также каристийцы, андросцы, теносцы и все остальные, за исключением пяти городов, имена которых я упомянул выше, присоединились к царскому войску. Ведь, чем дальше царь проникал в глубь Эллады, тем больше народностей шло за ним. 67. Весь персидский флот, кроме паросских кораблей, прибыл к Афинам, паросцы же остались на Кифне в ожидании исхода боя. Когда все остальные корабли бросили якорь в Фалере, сам Ксеркс спустился на побережье к кораблям для встречи и совещания с начальниками кораблей. По прибытии царь воссел на почетном председательском месте. Затем явились вызванные на совет властители племен и начальники кораблей и заняли места, указанные царем по чину. Во главе сидел царь Сидона, затем тирский царь и потом уже остальные. Когда они уселись в ряд по чинам и званиям, Ксеркс послал Мардония и велел спрашивать каждого по очереди, следует ли дать морскую битву или нет40. 68. Мардоний обходил ряды и спрашивал, начиная с царя Сидона. Все единодушно высказались за то, чтобы дать сражение, и только Артемисия сказала вот что: "Мардоний! Передай царю, что я говорю так: "Владыка! Так как в битвах при Евбее я, конечно, не оказалась трусом и совершила не самые ничтожные деяния, то я должна откровенно заявить тебе то, что я считаю самым полезным для тебя. Поэтому я говорю тебе: щади свои корабли и не вступай в битву. Здесь эти люди так же превосходят на море твоих людей, как мужчина – женщину. Зачем тебе вообще начинать опасную битву? Разве не в твоей власти Афины, из-за чего ты и выступил в поход? Разве ты не владыка и остальной Эллады? Никто не стоит на твоем пути. Те, кто восстал против тебя, получили по заслугам. Я хочу рассказать тебе, чем, по моему мнению, кончится дело с нашими врагами. Если ты не начнешь поспешно морской битвы, а будешь стоять здесь с кораблями на якоре, оставаясь в Аттике, или даже продвинешься в Пелопоннес, то твои замыслы, владыка, ради которых ты прибыл в Элладу, без труда увенчаются успехом. Здесь эллины не в состоянии очень долго сопротивляться. Ты рассеешь их силы, и они разбегутся по своим городам. Ведь у них на этом острове, как я слышала, нет продовольствия. И если ты двинешься с войском на Пелопоннес, то следует ожидать, что люди из Пелопоннеса не останутся здесь с флотом; они даже не подумают сражаться на море за Афинскую землю. Напротив если ты сейчас поспешишь дать бой, то я опасаюсь, что поражение твоего флота повлечет за собой и гибель сухопутного войска. Кроме того, запомни, царь, еще вот что: у хороших господ обычно бывают плохие слуги. Ты – самый благородный властелин на свете, а слуги у тебя плохие (они, правда, считаются твоими союзниками – эти египтяне, киприоты, киликийцы и памфилы) и пользы от них никакой"". 69. Так Артемисия говорила Мардонию. А все, кто относился к ней доброжелательно, огорчились: они думали, что Артемисию постигнет царская опала за то, что она отсоветовала царю дать морскую битву. Напротив, недоброжелатели и завистники (царь ведь оказывал ей наибольший почет среди всех союзников) радовались возражению, которое, как они думали, ее погубит. Когда же мнения военачальников сообщили Ксерксу, царь весьма обрадовался совету Артемисии. Он и раньше считал Артемисию умной женщиной, а теперь расточал ей еще больше похвал. Тем не менее, царь велел следовать совету большинства военачальников. Ксеркс полагал, что персы при Евбее сражались плохо только потому, что он сам не присутствовал. Зато теперь царь принял меры, чтобы самому наблюдать морскую битву. 70. Был отдан приказ к отплытию, персидские корабли взяли курс на Саламин и там спокойно выстроились в боевом порядке. Однако днем они не могли уже вступить в бой: надвигалась ночь. Поэтому персы стали готовиться к бою на следующий день. Эллинов же охватил страх и тревога. Особенно тревожились пелопоннесцы: они должны были сидеть здесь, на Саламине, и сражаться за землю афинян. Ведь, проиграв битву, они будут отрезаны и осаждены на острове, а родина останется беззащитной.
Вид на Акрополь Афин со скалы Ариопага (видны Пропилеи - вход на Акрополь): http://www.athensinf...ges/043_jpg.htm Вид на Акрополь Афин сверху с восточной стороны, стороны Пропилей (персы же поднялись туда с неприступной западной стороны): http://2.bp.blogspot...FPQ/s1600/2.jpg или: http://stranymira.co...619_1_large.png Слева - сторона Пропилей (восточная), справа - сторона, откуда поднимались персы (западная). Неприступная скала - согласно легенде, оттуда же могли подняться (через лаз змея в храме Эрехтейона) во время Второй Мировой Войны студенты-коммунисты Апостолос Сантас и Манолис Глезос, снявшие к утру 30 мая 1941 года флаг фашистской Германии с Акрополя и повесившие на его месте греческий: http://www.hondos.gr...pol PAGE GR.jpg
Хронология эволюции некоторых построений на Акрополе Афин, на реконструкции: http://www.eie.gr/ar...02/zoom/061.jpg U Древнейший Парфенон (Urparthenon) (известняк, начало 6 в. до н. э.). ΠI Пропарфенон Ι (известняк, около или незадолго до 500, незакончен). ΠΙΙ Пропарфенон ΙΙ (мрамор, 489-485 π.Χ., незакончен). Π Парфенон (Παρθενών) (447-438 г. г. до н. э., завершение скульптурного оформления в 432 г. до н. э.). ΑΙ Древнейший храм Афины (начало 7 в. до н. э.). ΑΙΙ «Древний корабль (νεώς)» Афины (520/500 г. г. до н. э.). ΕΙ Эрехтейон Ι, здание (начало 5 в. до н. э.). ΕΙΙ Эрехтейон ΙΙ (431 (?) – 406 г. г. до н. э.). ΜΙ Μυκηναϊκό (Πελαργικόν ή Πελασγικόν) τείχος. ΜΙΙ Стена классического времени. Ν Насыпь тиранов (6 в. до н. э.) и персидская насыпь (480/79 г. до н. э.).
Плутарх, Фемистокл: 9. ... Между тем, Ксеркс через Дориду вторгся в Фокиду и жег фокейские города. Эллины не пришли к ним на помощь, несмотря на просьбы афинян идти в Беотию навстречу врагу для защиты Аттики, подобно тому, как они сами пошли им на помощь по морю, к Артемисию. Никто не слушал их: все думали только о Пелопоннесе, хотели сосредоточить все силы за Истмом и строили стену поперек Истма от моря до моря. Афиняне негодовали на такое предательство и, оставшись в одиночестве, впали в отчаяние и печаль. Сражаться с таким бесчисленным войском они и не думали; при тогдашних обстоятельствах было необходимо одно - оставить город и крепко держаться кораблей; но народ об этом и слышать не хотел: говорили, что им не нужна победа и что для них спасение - не спасение, если придется бросить храмы богов и могилы отцов. 10. Фемистокл, не зная, как склонить на свою сторону народ человеческими рассуждениями, прибег к помощи божественных знамений и оракулов, - как будто в трагедии "подняв машину" {20}. Так, он истолковал как знамение случай с драконом {21}, который в те дни, по-видимому, исчез из храма; находя нетронутой священную пищу, которую ему ежедневно приносили, жрецы рассказывали об этом народу. Фемистокл объяснял это в том смысле, что богиня оставила город и указывает им путь к морю. В другой раз он воспользовался оракулом с демагогической целью: он сказал, что под "деревянной стеной" разумеется не что иное, как корабли; поэтому и Саламин бог называет божественным, а не ужасным или злополучным, поскольку он даст название великому, счастливому для эллинов событию. Когда его мнение было принято, он предложил принять постановление о том, чтобы город вверить покровительству Афины, "владычицы Афин", чтобы все способные носить оружие сели на триеры, чтобы детей, женщин и рабов каждый спасал, как может. Когда это постановление было принято и вступило в законную силу, огромное большинство афинян отправило детей и жен в Трезен; жители его принимали их с полным радушием: они постановили содержать их на общественный счет, давая каждому по два обола, а детям позволить брать везде плоды; кроме того, платить за них жалованье учителям. Вынести такое постановление предложил Никагор. Так как у афинян в государственной казне не было денег, то, по свидетельству Аристотеля {22}, Ареопаг выдал каждому гражданину, отправлявшемуся в поход, по восьми драхм; таким образом, Ареопагу принадлежит главная заслуга в том, что триеры были снабжены экипажем. Но Клидем и это приписывает хитрости Фемистокла. Именно, когда афиняне спускались в Пирей, рассказывает он, голова Горгоны {23} со статуи богини пропала; осматривая все под предлогом поисков, Фемистокл находил огромное количество денег, спрятанных в поклаже. Эти деньги были обращены в общее пользование, и садившиеся на корабли получили все нужное для пути в изобилии. Когда весь город уезжал на кораблях, это зрелище внушало одним жалость, другим удивление по поводу такого мужества: семьи свои афиняне провожали в другое место, а сами, не уступая воплям, слезам и объятиям родителей, переправлялись на остров {24}. Однако многие жители, которых по причине старости оставляли в городе, возбуждали глубокое сострадание. Какое-то трогательное впечатление производили сжившиеся с человеком домашние животные, которые с жалобным воем бегали около своих кормильцев, садившихся на корабли. Между прочим, собака Ксанфиппа, отца Перикла, как рассказывают, не перенеся разлуки с ним, прыгнула в море и, плывя подле его триеры, вышла на берег Саламина и тотчас от изнеможения умерла. Там, где показывают и доныне памятник, называемый "Киноссема", говорят, и находится ее могила. 11. Велики эти дела Фемистокла; так же велико и следующее его дело. Он заметил, что граждане жалеют об Аристиде и боятся, как бы он в раздражении не пристал к царю и не погубил Элладу (он был изгнан посредством остракизма еще до войны, побежденный в борьбе с Фемистоклом); поэтому он предложил сделать постановление, дозволявшее всем изгнанникам, за исключением изгнанных за убийство, вернуться на родину и вместе со всеми гражданами делом и словом способствовать благу Эллады. Из уважения к Спарте главным начальником флота был Эврибиад, человек слабовольный и боявшийся опасности. Он хотел сняться с якоря и плыть к Истму, где было собрано и сухопутное войско пелопоннесцев. Фемистокл стал возражать ему; при этом и была произнесена, говорят, знаменитая фраза. Эврибиад сказал ему: "Фемистокл, на состязаниях бьют того, кто бежит раньше времени". - "Да, - отвечал Фемистокл, - однако и того, кто остается позади, не награждают венком". Эврибиад поднял палку, чтоб его ударить, а Фемистокл сказал: "Бей, но выслушай". Эврибиад удивился его кротости и велел ему говорить. Фемистокл стал повторять свое прежнее предложение; но тут кто-то сказал, что человеку, не имеющему своего города, не следует уговаривать тех, у кого он есть, оставить и бросить отечество на произвол судьбы. Тогда Фемистокл обратился к нему и сказал: "Негодяй! Да, мы оставили дома и стены, не желая быть рабами из-за бездушных вещей, а город у нас есть, больше всех городов в Элладе, - двести триер, которые теперь стоят здесь, чтобы помогать вам, если вы хотели искать спасения; а если вы уйдете вторично и измените нам, то сейчас же кое-кто из эллинов узнает, что афиняне приобрели и свободный город и землю не хуже {25} той, какую потеряли". После этих слов Фемистокла Эврибиадом овладело раздумье и страх, как бы афиняне не ушли, бросив их. Эретрийский военачальник попробовал было возразить Фемистоклу, но Фемистокл ему сказал: "И вы тоже рассуждаете о войне, когда у вас, как у каракатицы {26}, есть меч, а сердца нет?" 12. В то время, как Фемистокл говорил об этом, стоя на палубе, на верху корабля увидали, по рассказам некоторых, как справа пролетела сова {27} и села на мачту. Это и было главной причиной, почему согласились с мнением Фемистокла и стали готовиться к морскому сражению. Но когда неприятельский флот подошел к Аттике у Фалерской пристани и загородил окрестные берега, когда сам царь, сошедший к морю с сухопутным войском, показался во всем своем могуществе, когда собрались в одно место все его силы, из головы эллинов вылетели речи Фемистокла, и пелопоннесцы стали опять обращать взоры к Истму и были недовольны, когда кто-либо предлагал что-нибудь другое. Поэтому было решено на следующую ночь отступить, и рулевым уже отдавали приказ быть готовыми к отплытию. Тогда Фемистокл, недовольный тем, что эллины упустят случай воспользоваться выгодами, которые дает им местоположение и узость пролива, и разойдутся по городам, стал обдумывать план действий и придумал с участием Сикинна известную хитрость. Сикинн был родом перс, пленный, но преданный Фемистоклу; он был дядькою его детей. Его-то и послал Фемистокл тайно к Ксерксу с таким сообщением: "Афинский военачальник Фемистокл переходит на сторону царя, первый извещает его о том, что эллины хотят бежать, и советует ему не дать им убежать, а напасть на них, пока они находятся в тревоге по случаю отсутствия сухопутного войска, и уничтожить их морские силы". Ксеркс принял это сообщение с радостью, думая, что оно сделано из расположения к нему, и тотчас же стал отдавать приказы начальникам кораблей, чтобы они, не торопясь, сажали людей на суда, а с двумястами кораблей чтобы сейчас же вышли в море и окружили со всех сторон весь пролив, а между островами устроили бы заграждение, чтобы никто из неприятелей не мог уйти. В то время, как приказание приводили в исполнение, Аристид, сын Лисимаха, первый заметивший это, пришел к палатке Фемистокла (хотя не был его другом и, как сказано, из-за него был подвергнут остракизму); когда Фемистокл вышел к нему, он сообщил ему об окружении. Фемистокл, зная его всегдашнее благородство и радуясь этому его приходу, рассказал ему о деле с Сикинном и просил его, так как он пользуется большим доверием, помочь ему удержать эллинов и приложить со своей стороны все усилия к тому, чтобы они дали сражение в проливе. Аристид одобрил план Фемистокла, ходил к другим стратегам и триерархам и побуждал их к сражению. Они все-таки еще не верили его сообщению, как вдруг пришла теносская триера, бежавшая к ним от неприятелей, начальником которой был Панетий, и принесла известие об окружении. Вследствие этого, наряду с необходимостью, еще и злоба заставила эллинов решиться на сражение.
Плутарх, Аристид: 8. Спустя три года, когда Ксеркс через Фессалию и Беотию вел свое войско на Аттику, закон об изгнании был отменен, и изгнанники получили право вернуться. При этом более всего опасались, как бы Аристид, сам перейдя к врагам, не совратил своим примером многих сограждан и не переманил их на сторону персов, но неверно судили о нем афиняне: еще до упомянутого выше постановления он неустанно призывал греков защищать свободу, а после него и словом и делом всячески поддерживал Фемистокла, избранного стратегом с неограниченными полномочиями, ради общего блага прославляя до небес злейшего своего врага. Когда Эврибиад со своими приверженцами решил оставить Саламин, а персидские триеры ночью вышли в море и, наглухо заперев пролив, овладели островами, причем никто из греков об этом не знал, Аристид, не думая об опасности, прорвался сквозь строй вражеских судов, пришел среди ночи к палатке Фемистокла и, вызвав его, сказал так: "Если в нас есть хоть капля здравого смысла, Фемистокл, мы оставим пустые, недостойные мужей раздоры и вступим в благотворное и прекрасное соперничество, направленное к спасению Греции, ты - повелевая и командуя войсками, я - повинуясь и служа тебе советом; ведь мне известно, что в нынешних обстоятельствах только ты нашел единственно правильное решение и требовал как можно скорее дать морское сражение в этом узком проходе. И можно подумать, будто сами враги решили тебе помочь, поскольку союзники с тобою не соглашаются: все море кругом, и даже позади нас, усеяно вражескими судами, так что волей- неволей нам придется показать себя доблестными бойцами - путь к отступлению отрезан". На это Фемистокл сказал: "Мне бы, разумеется, не хотелось, Аристид, остаться позади тебя в таком деле; ты положил прекрасное начало - я принимаю вызов и постараюсь превзойти тебя, когда начнется битва". Вслед за тем он открыл Аристиду, какая ловушка приготовлена им для персов, и просил убедить Эврибиада (тот больше доверял Аристиду, чем Фемистоклу), что иного выхода, кроме морского сражения, у них не остается. И когда на совете стратегов коринфянин Клеокрит сказал Фемистоклу, что вот мол и Аристид не разделяет его мнения - ведь он молчит. Аристид возразил: "Нет, я не стал бы молчать, если бы Фемистокл не был прав во всем без изъятия. Не по благосклонности к нему я воздержался от речей, но потому, что одобряю его мнение".
Ну, почему же... Судя по всему, подавляющее большинство афинян действительно спаслось стараниями Фемистокла, как о том и сообщает Геродот. А значит, афиняне персов вовсе не проворонили - успели уплыть и увезти, что смогли.
То что большинствоуплыло, я как раз в этом не сомневаюсь, иначе некому было бы с персами сражаться, я о конкретном промахе конкретной группы защитников. Они просто проворонили, скорее всего.
То что большинствоуплыло, я как раз в этом не сомневаюсь, иначе некому было бы с персами сражаться, я о конкретном промахе конкретной группы защитников. Они просто проворонили, скорее всего.
Судя по рассказу, это были какие-то немногочисленные религиозные фанатики, буквально понявшие оракул из Дельф о деревянных стенах. Этим, наверное, всё было по барабану - они думали, что Зевс с Афиной сейчас прийдут, и дадут персам жару... Загремят гром и молния, появится Афина с эгидой, и все персы окаменеют... Они, конечно, считали, что они ничего не проворонили... Наоборот - поймали армию Ксеркса в ловушку!
Судя по рассказу, это были какие-то немногочисленные религиозные фанатики, буквально понявшие оракул из Дельф о деревянных стенах. Этим, наверное, всё было по барабану - они думали, что Зевс с Афиной сейчас прийдут, и дадут персам жару... Загремят гром и молния, появится Афина с эгидой, и все персы окаменеют... Они, конечно, считали, что они ничего не проворонили... Наоборот - поймали армию Ксеркса в ловушку!
Вопрос то не в этом, они сперва штурм отбивают катая камни. потом персы появляются оттуда, откуда их не ждали. Глядя на общую греческую беспечность это не кажется удивительным.
Вид на Акрополь Афин сверху с восточной стороны, стороны Пропилей (персы же поднялись туда с неприступной западной стороны): http://2.bp.blogspot...FPQ/s1600/2.jpg
или: http://stranymira.co...619_1_large.png
Слева - сторона Пропилей (восточная), справа - сторона, откуда поднимались персы (западная). Неприступная скала - согласно легенде, оттуда же могли подняться (через лаз змея в храме Эрехтейона) во время Второй Мировой Войны студенты-коммунисты Апостолос Сантас и Манолис Глезос, снявшие к утру 30 мая 1941 года флаг фашистской Германии с Акрополя и повесившие на его месте греческий: http://www.hondos.gr...pol PAGE GR.jpg
Copyright © 2024 Your Company Name