Июдифь
VI ДЕЙСТВА СЕНЬ 1
Иосия, Хабри, Харми, Июдиф, Абра, Гофонил.
Иосия. Что глаголеши, Хабри? Тако ли Июдиф украшается лепо и хощет ко Олоферну в станы его изыти?
Xабри. Ей, бо ныне от нея приидох и видех сам ее облечену во одеяние благостыни своей, истинно сообразну некоему ангелу. Повеле же и отроковице своей, да лагвицу вина и сосуд елея, и круп, и смокви, и хлеб, и сыр с собою в путь возмет. Мене же моляше, яко да вас господ под врата созову, и сама восхоте не медля семо приити.
Xарми. Зрите же, се тамо уже грядет.
Иосия. О боже! Каков сей есть ангелский образ! Не видех ю никогда же в сицевой красоте, и мнится ми, яко господь бог сам оной сие благозрачие во очеса вложил есть.
Июдиф. Бог вам на помощь да будет, возлюбленная вы! Отворите ми малыя двери врат сих и пустите мя, да изыду.
Гофонил. Но, пречестнейшая госпожа, не приведеш ли сама себе в зелное опаство чести и живота своего, наипаче же несравненные красоты ради твоея?
Июдиф. Не от похоти коея плотския украсихся, но господу богу на славу и честь. Он же убо ту красоту мою тому, иже о ней соблазнится, в ловитву претворит. Но не воздержите мене вящши.
Иосия. Благо же тогда: ничто же по словеси твоему вопрошаем тя вящи, ниже помышления твоего уведати желаем. Иди во мире! Бог отец наших да даст тебе благодат и вес совет твой силою да укрепит, яко да славится о тебе Исраил, и да будет имя твое в числе святых и преподобных!
Вси рекут: Аминь! буди то, буди!
Июдиф. Абра! иди во след мене.
Абра. Ох, милостивая госпожа, страх таков на мя пришол, что чють сердце мое из утробы не выскочит.
Июдиф. Чего для ты сице страшишся, безумная?
Абра. Скажи мне, госпожа моя. Каковы осирияне; таковы ли, что ли люди?
Июдиф. А хотя бы были что телцы, что тебе в том?
Абра. Телцов аз не боюся, ниже людей, но что асирияне за скот, того ведати не могу.
Июдиф. Но когда аз не боюся, что же тебе боятися?
Абра. О, живот мой ми такожде любезен, матери бо моей много стало, до коих мест меня на сей свет принесла. Егда же мя асирияне убиют, то воистину таков прекрасной живот не возмогу в торгу и за пять алтын купити.
Июдиф. Молчи же, велеречивая, с такими басни! Молися паче да иди за мною.
VI ДЕЙСТВА СЕНЬ 5
Сусаким, Ванея, Доох с протазанщики.
Сусаким. Первое - Сусакима повесить, второе - вопросить по достоинству, третье - главу ему отсещи... О! Зело изрядные потехи! Аз же то все в шутку почитаю.
Ванея. Скоро ты проведаешь, что не шутка есть, как сей мастер большим мечем своим главу твою отсечет, что на две сажени от телеси слетит.
Сусаким. Глава моя с шеи слетит? Может ли мастер сотворити, что главам летающим быти? И я прошу, чтоб он крыле моему телеси притворил, и я главу и тело на тысящу верст отрину.
Ванея. Ну, ну! И то учинитися может, что ворон твое воровское тело и дале пронесет.
Сусаким. Слышу! Тогда я для уподобания ворону свое тело жареною свининою выкормил есмь.
Ванея. О свиной стомах и воронье снедение! Довольно! Не могу с тобою день целой разговаривати. Перестань, бо у мене иное дело есть.
Сусаким. Милый мой Ванея! Прошу тя, изволь погулять и з Доохом к жидищу своему и дела свои исполните, а я зде и сам главою своею утешуся.
Ванея. О, ни, главу прежде отсещи!
Сусаким. Что? Главу отсещи? О приятелю мой и друже! Тогда я зело в благородном житии пребуду, потому что шапки никогда же в руцех не держати: когда главы не будет, где же ее надеть?
Ванея. О ты непригожие облезьяновы породы! Еще ты хочешь шутить в таком времени, где смерть свою пред очами видишь? Скоро, скоро! Приклонися на колена!
Сусаким. Господине мой! Указ о мне так содержит, чтоб мене на пядь укратить. А когда я на колена припаду, тогда своего возрасту 4 пяти прекращуся. А егда глава отсечена будет, то и пяти пядей возраста моего не будет, и то не учинится мне по указу.
Ванея. Просиш и молиш, что указу противно, аще почитаеши в длину и поперег. Однакожде счет мой у мене уже совершился, той же ныне тебе вкратце мечем совершу.
(Зде Доох и протазанщики возмут его и хотят повалить.)
Сусаким. О милостивый господине спекулатор! Увы, увы! О горе мне! Милостивый же ты господине Ванея! Выслушайте ж, выслушайте ж у меня хотя единаго слова!
Ванея. Глаголи же, что же требуеш, а рцы вкратце.
Сусаким. Ни, ни! Буде в правду, что и мне шутками от того не избавится, а по смете моей главу ми отсечь хощете. И я молю вас, даруйте ми время, да со светом еще прощуся, которого я впред не увижу.
Ванея. Чюдныя висельничьи речи говориши! Делай скоро и, какое твое мудрое прощение, извещай нам.
Сусаким. Прости, чюдный и изрядный свет честной! Аз желаю, чтоб при житии своем был и аз не грешен. А понеже злодейской спекулатор мне жить болши не допущает, и я молю у тебе, благородный свеие, - ибо впред тя не обрящу, - не велми печалтеся о моем скором умерщвлении, останутся еще многие воры и злодеи по смерти моей к покорению. Простите мя, пять мои братия, иже в Ниневе обитаете! Аще же ныне не творите мне провождения, однако жь и вы вскоре сицевым путем пойдете! Прости, моя старая сестра, яже в Ниневе большой торг имееши серными трески, веревками, сапожными колодками и вшаною отравою! Ял есмь у тебе часто блины пряженые, а здешние же кишки сотворили то, что все в забвении учинилос. Ты же по смерти моей товары блины свои да употребляши! Простите вы, благородные сродники мои из пятерых чинов: ярыжки, чуры, трубочистники, брения возники и благородные чины духовные, иже при церкви просящею милостынею питаютца! Аще ли же бы и аз учихся такова же художества, и на пути сицевые горькие смерти не наступил бы!
Ванея. О! Правду глаголати, зело ты благие породы еси! Аз плюну на тя. Несть ли сему твоему прощению еще конца?
Сусаким. Ни, ни! Еще единое речение осталося.
Ванея. Глаголи же скоро, да и Доох речь свою исполнит.
Сусаким. Простите же мя вы, девять художеств, яже плоти моей угождаете: пиянство, блудодеяние, убивство, костарничество, оболгание, обманство, крадежство, разбойство и мошенничество!
Ванея. О ты злоокаянной вор! Всех ли тех художеств научен еси?
Сусаким. Был бы есмь малодушной и нужной служилой, как бы тех худжеств не учон был.
Ванея. В правду подобает тебе быть дохтором в науке сих художеств. Доох! Постигни и приряди ево во изрядное и красное одеяние и кровавого цвету в камку.
(Доох паки принимается за нево.)
Сусаким. О господа! Еще едино изречение изглаголю!
Ванея. Когда же то скончится?
Сусаким. Абие, абие исполнитца. Простите, седьм вы веселия годовые времени: младые цыплятка, ягнятка, яица свежие вешние, кормленые каплуны и телята жареные, к пасце молоко, сметана, колачи крупичатые с маслом и молодые голуби жареные, летние скворцы и жаворонки, молодые ряпки, кролики и зайцы молодые осенние, гуси жирные, утята, кислая капуста, вино, жаркое и мясо баранье в пирогах, шуба и рукавицы, да шапка теплая, зимние кишки жареные свиные, окараки и головы свиные ж, студени, ребра свиные, и желудки во всех корчмах! Простите! Простите!
Ванея. Колико же много твоего прощения будет и много ль тысящь речей глаголати хощеши? Доох! Сотвори с ним последнее речение ево, отсеки ему главу.
Сусаким. О ни! о ни! Еще едино изречение да изглаголю, а больше не будет. Аще паки изреку что, тогда мне тысящею главу отсеки.
Ванея. Не надобно тысящею, полно и единова. Делай абие кончание.
Сусаким. Прости сто тысящею и сто еще сто тысящею, глава моя, яже от телеси моего отлучающаяся! Как брение из утробы коровьи, поезжай благо! Будеши бо изрядная потеха к детцкому игранию, где пси тешитися учнут в ямах палых скотов. А ты, благородное тело, будеш пища великим господам, которые твои судии будут, иже всем ворам и злодеям кончание творят и мясо и кровь междо собою, как отчину, разделяют. О вы, благородные вороны! Простите и во благодарство поимите мое тело, которое вы ясти будете!
Ванея. Ну, уж ты своих гостей зазвал еси, время скатерть стлати. Доох! абие твори свое.
(Зде Сусакима о землю ударят, и бьют по ногам, и лисьим хвостом по шее ево вместо меча ударя, дондеже оттого падает и будто мертвец лежит на земле. Ванея с товарыщи отступят со смехом. Тогда приподымается Сусаким и со страху паки, встав, речет:)
Сусаким. Якоже надо мною ныне творитца, не ведаю. Жив ли я или мертв? Право, впрям того знать не могу, подлинно ли умер есмь. Аз подлинно слышу, что от мене живот отступил из внутренних потрохов в правую ногу, а из ноги в гортань, и правым ухом вышла душа. Токмо еше мнится ми, яко несколько света помню. Зде мои чулки и башмаку. Тамо лежит моя шляпа, зде мой кафтан и штаны. Токмо того не знаю, где глава моя.
(Он везде ищет главы своея.)
Сусаким. О вы, господа! Аще ли кто от вас из любви и приятствия мою главу скрыл, и того покорно без шляпы прошу и молю чтоб он мне ее возвратил. Или вор Доох с собою в жилище свое взял? Аз же по сей смерти инако не буду, токмо аки привидением или мечтанием: нощию войду в чертог Доохов и ево так устрашу, что он главу мою мне возвратит.
(По сем выдет из строения.)
VII ДЕЙСТВА СЕНЬ 3
Олоферн, Сисера, Молех, Мосоллом, Одид, Орив, Вагав, Июдифь, Абра.
Олоферн (держит кубок в руце и говорит). Честные началники мои! пию же аз про здравие всех тех, иже кров за великого Навуходоносора хотят излити. Не доброй то воин, иже на постели помышляет умрети.
(Зде трубят. Зде вси пиют.)
Здравствуй, Навуходоносор! Здравствуй, монарх великий.
Одид. Вельможный Олоферн! Зри, какая семо приходит пресветлая звезда.
Олоферн. Истинно богиня некая еврейская та нарещися может.
Вагав. Милостивый господине! Дайте же ми сапоги или саблю свою, хотя ми бежати или главы лишитися.
Олоферн. Что глаголеши, глупче?
Вагав. Аз мню тому достойно быти, да глава ему отсечена будет, яже от таковы прекрасавицы бежал или устрашился ея.
Олоферн. Кому бежати или устрашитися? Никако! Но сприпятствую, да сея нощи главу свою на лоне ея держу.
Июдиф. Милостивый господине! Бог твое желание сие исполнити может.
Олоферн. О! садися, победительницо храбрости моея, обладательницо сердца моего! Садися возле мене, да яси и пиеши со мною, веселящеся. Ибо, яко ты едина мое непобедимое великодушие обладала еси, тако имаши милость мою сама ни чрез кого же иного совершенно употребляти.
Июдиф. Ей, господине мой! Аз возвеселюся усердственно: никогда же еще такой чести восприях. (Зде она оглядывается и говорит.) Абра! Дай ми еству, юже про мене уготовила еси! (Зде тихо говорит.) Да не отходи же прочь ни пяди. Слышишь ли?
Абра (дает ей еству и молвит). Где мне отходити? Собаки бы мя заели.
Олоферн. О вы, мои воины! Пию же к вам про здравие сея красавицы, яже впредь еще ассирием заступление быти имать.
Сисера. Ей, истинно Навуходоносор великий нарицается бог Юпитер, ты це Олоферн еси Марс! Чем же асирийское небо возможет лучше украшена быти, яко сицевым прекрасным солнцем?
Вагав. Тогда же аз Меркурием буду, понеже сию бог ню Венус к Марсу привел есмь.
Абра (говорит отай). Аз же хотя малою планетою буду у печи.
Олоферн. Будите здравы вы, воины мои, про здравие сей моей красавицы!
Вси. Благо да живет Олоферн с прекрасною своею!
Июдиф. Молю вас, господ моих, да мя сицевым именованием обходите, зане аз рабо есмь Олофернова, он же ми есть милостивым господином и повелителем.
Олоферн. Ей, как еще была еси в Вефулии граде, тогда правда был есмь повелителем твои. Ныне же, как того гнезда оступилась, то паче моею повелительницею сталась, ибо прехрабрейше Олоферна учинилась: он бо не единожды приступал к Вефулию, ты же, преизрядная гражданко, уже Олоферново сердце, ежепаче всея вселенныя почитается, обладала еси.
Июдиф. Ей, воистину, когда бы милости твоея сердце во владении своем имела, то бы почитала, яко свет себе в свойство получих.
Олоферн. К сицевому получению бози тя сея нощи сподобят.
Июдиф. Благоволение божие с надеждою моею да исполнится.
Олоферн. Не зриши ли, прекрасная богиня, яко сила красоты твоея мя уже отчасти преодолевает? Смотрю на тя, но уже и видети не могу. Хощу же говорити, но языком (зде он говорит, эко пьяный) больши прорещи не могу. Хощу, хощу, но не могу же; не тако от вина, яко от силы красоты твоея аз низпадаю.
Мосоллом. Почто же, твоя милость, не успокоишися? Мы тя убо от утешения и удоволства не воздержим.
Олоферн. Ей, правда. Не вдруг весьма днесь возрадуемся, но не что воздержимся, дондеже в Вефулию прийдем. Но к благополучной нощи едино еще да напиемся.
Вагав. Господине мой! не припевати ли ми к сему?
Олоферн. Ей, пой, Вагав, нечто же о любви моей.
Вагав. Прехрабрый Олоферн уже преодолен есть, сам убо дается в плен, такожде и во узы. Еже мечь и сабля вражия не возмогла, то женская красота сотворити успела из града Вефулии. Тем же слава будет написана в книги памятныя во веки, что чудным образом прежде взятья того града жена в свойство получила храбраго Олоферна.
Олоферн. Что? Убила?
Вагав. Ни, в свойство получила.
Олоферн. То правда, прекрасная Июдиф, яко ти аз в свойство предался есмь.
Июдиф. Тогда аз счастлива нарекуся, когда возмогу с сицевым, егоже в свойство себе получила есмь, то сотворити, еже сама похощу.
Олоферн. Добро, прекрасная! Не отходи же от мене, аз мало упокоюсь.
(Зде он припадет на одр свой, иные же тихо отходят.)
Июдиф. Абра!
Абра. Что желаеши, госпожа моя возлюбленная? Или хощеши одежду свою низ сложити?
Июдиф. О! молчи же такими речми! Останся зде за дверьми, а не отходи же!
Абра. Благо же то, и никого внити пущу, исполни токмо еже хощеши.
Июдиф (приступив к постели, молится богу). Господи боже израилев! укрепи мя и призри в сей час на дело рук моих, якоже обещал еси Иерусалиму граду твоему возвеличити его. Да совершу си, яже умыслих, уповающе на тя.
(Зде Июдиф, приступив к постели и взяв мечь Олофернов, извлече его и отсече ему главу, глаголюще:)
Господи боже мой! Укрепи мя в сей час! Слава тебе, господи, яко добро собыстся, и возсылаю ти велие благодарение! Абра, се возьми главу сию мучительскую, пред нею же вся Июдея страшилася. Слава же богу, что ныне ни единой деве уже болши не боятися.
Абра. О милостивая госпожа! Аз же однако еще боюся.
Июдиф. Тихо вложи ю в пиру720 свою. Пойди да убежим.
Абра. Не Олофернова ли то глава?
Июдиф. Что вопрошаеши? Что же осматриваеш? Спешно иди, да убежим.
Абра. О! Никогда бы аз тако дерзостна была. Ох! Таковому храброму воину главу отсекла! Бес таковым обычаем госпожу мою да возлюбит! Что же тот убогий человек скажет, егда пробудится, а Июдиф з главою его ушла?
|
