Эпистолиа первая князя Андрея Курбского, писана к царю и великому князю московскому прелютаго ради гонения его

      Царю, от бога препрославленному, паче же во православии пресветлому явившуся, ныне же, грех ради наших, сопротив сим обретшемуся. Разумеваяй да разумеет совесть прокаженну имущий, якова же ни во безбожных языцех обретаетца. И больше сего о сем всех по ряду глаголати не попустих моему языку; гонения же ради прегорчайшаго от державы твоея, от многия горести сердца потщуся мало изрещи ти.
      Про что, царю, сильных во Израили побил еси и воевод, от бога данных ти, различным смертем предал еси? и победоносную, святую кровь их во церквах божиих, во владыческих торжествах, пролиял еси и мученическими их кровьми праги церковные обагрил еси? и на доброхотных твоих и душу за тя полагающих неслыханныя мучения, и гонения, и смерти умыслил еси, изменами и чародействы и иными неподобными оболгающи православных и тщася со усердием свет во тьму прелагати и сладкое горько прозывати? Что провинили пред тобою, о царю, и чим прогневали тя, христианский предстателю? Не прегордые ли царства разорили и подручных во всем тобе сотворили, мужеством храбрости их, у них же прежде в работе быша праотцы наши? Не претвердые ли грады германские тщанием разума их от бога тобе данм бысть? Сия ли нам бедным воздал еси, всеродно погубляя нас? Или бессмертен, царю, мнишись? Или в небытную ересь прельщен, аки не хотя уже предстати неумытному судии, богоначальному Иисусу, хотящему судити вселеннеи в правду, паче же прегородым мучителем, и не обинуяся истязати их и до влас прегрешения, яко же словеса глаголют? Он есть - Христос мой, седящий на престоле херувимском, одесную силы владычествия во превысоких, - судитель между тобою и мною.
      Коего зла и гонения от тебя не претерпех! и коих бед и напастей на мя не подвигл еси! и коих лжеплетений презлых на мя не возвел еси! А приключившиямися от тебя различные беды по ряду, за множеством их, не могу ныне изрещи, и понеже горестию еще души моей объят бых. Но вкупе все реку конечне: вссго лишен бых и от земли божии туне отогнан бых, аки тобою понужден. Не испросих умиленными глаголы, не умолих тя многослезным рыданием, ни исходатайствовах от тебя никоея же милости архиерейскими чинами. И воздал еси мне злые за благие и за возлюбление мое - непримирительную ненависть. Кровь моя, яко вода, пролитая за тя, вопиет на тя ко господу моему. Бог сердцам зритель - во уме моем прилежно смышлях и обличник совестный мой свидетеля на ся: поставих, и исках, и зрех мысленнеи обращаяся, и не вем себя, и не наидох ни в чем же пред тобою согрешивша. Пред войском твоим хождах и исхождах, и никоего же тебе бесчестия приведох; но токмо победы пресветлы, помощию ангела господня, во славу твою поставлях и никогда же полков твоих хребтом к чюждим обратих; но паче одоления преславныя на похвалу тобе сотворях. И сие ни во едином лете, ни во дву, но в довольных летех потрудихся, со многими поты и терпением; и всегда отечества своего отстоях, и мало рождшия мя зрех и жены моея не познавах; но всегда в дальноконечных градех против врагов твоих ополчахся и претерпевах нужды многие и естественные болезни, имже господь мой Иисус Христос свидетель; паче же учащен бых ранами от варварских рук на различных битвах и сокрушенно уже язвами все тело имею. Но тебе, царю, вся сия аки ничто же бысть, но развие нестерпимую ярость и горчайшую ненависть, паче же разженные пещи, являеш к нам.
      И хотех рещи все по ряду ратньте дела мои, их же сотворих на похвалу твою, силою Христа моего, но сего ради не изрекох, зане лутче бог весть, нежели человек: он бо есть за все сия мздовоздаятель, и не током, но и за чашу студеныя воды; а вем, яко и сам их не невеси. И да будет ти, царю, ведомо к тому: уже не узришь, мню, в мире лица моево до дня преславного явления Христа моего. И да не мни мене молчаща ти о сем: до скончания моего будут непрестанно вопияти со слезами на тя пребезначальной троице, в нея же верую; и призываю в помощь херувимского владыки матерь, надежду мою и заступницу, владычицу богородицу и всех святых, избранных божиих, и государя моего праотца, князя Феодора Ростиславича иже целокупно тело имеет, во множайших летех соблюдаемо, и благоухания, паче арамат, от гроба испущающе, и благодатию святаго духа струи исцеления чудес источающе, яко же ты, царю, о сем добро веси.
      Не мни, царю, не помышляй нас суемудренными мысльми, аки уже погибших, избиенных от тебя неповинно, и заточенных, и прогнанных без правды; не радуйся о сем, аки одолением тощим хваляся: избиенные тобою, у престола господня стояще, отомщения на тя просят; заточенные же и прогнанные от тебя без правды от земли ко богу вопием день и нощь! Аще и тьмами хвалишися в гордости своей, в привременном сем скоротекущем веце, умышляючи на христианской род мучительные сосуды, паче же наругающе и попирающе ангельский образ, и согласующе ти ласкателем и товарищем трапезы, несогласным твоим бояром, губителем души твоей и телу, иже тя подвижут на афрадитския дела и детьми своими, паче Кроновых жрецов, действуют. И о сем, даже до сих, писание сие, слезами измоченное, во гроб со собою повелю вложити, грядуще с тобою на суд бога моего, Иисуса Христа. Аминь. Писано Волмере, граде государя моего, Августа Жигиманта короля, от него же надеюся много пожалован и утешен быти ото всех скорбей моих, милостию его государскою, паче же богу ми помогающу.
      Слышах от священных писаний, хотяще от диявола пущенна быти на род христианский губителя, от блуда зачатого, богоборнаго антихриста, и видех ныне сигклита, всем ведома, иже от преблудодеяния рожден есть, иже днесь шепчет ложное во уши царю и льет кровь христианскую, яко воду, и выгубил уже сильных и благородных во Израили, аки согласник делом антихристу: не пригоже таким потакати, о царю! В законе господни первом писано: "Моавитин и аммонитин и выблядок до десяти родов в церковь божию да не входит", и прочая.

Послание царя и великого князя Иоанна Васильевича Всея Росии ко князю Андрею Курбскому, против его, князя Андреева, письма, что он писал из града Волмера

      Бог наш троица, иже прежде век сый, ныне есть, отец и сын и святый дух, ниже начала имать, ниже конца, о немже живем и движемся есмы, и имже царие царьствуют и сильнии пишут правду; иже дана бысть единороднаго слова божия Иисус Христом, богом нашим, победоносная херугви и крест честный, и николи же победима есть, первому во благочестии царю Констянтину и всем православным царем и содержателем православия, и понеже смотрения божия слова всюду исполняшеся, божественным слугам божия слова всю вселенную, яко же орли летание отекше, даже искра благочестия доиде и до Руского царьства: самодержавство божиим изволением почин от великого князя Владимира, просветившаго всю Русскую землю святым крещением, и великого царя Владимера Манамаха, иже от грек высокодостойнейшую честь восприемшу, и храброго великого государя Александра Невского, иже над безбожными немцы победу показавшаго, и хвалам достойного великого государя Дмитрея, иже за Доном над безбожными агаряны велику победу показавшаго, даже и до мстителя неправдам, деда нашего, великого государя Иванна, и в закосненных прародительствиях земля обретателя, блаженные памяти отца нашего, великого государя Василия, даже доиде и до нас, смиренных, скипетродержания Руского царствия. Мы же хвалим за премногую милость, произшедшую на нас, еже не попусти доселе десницы нашей единоплеменною кровию обагритися, понеже не восхитихом ни под ким же царства, но божиим изволением и прародителей и родителей своих благословением, яко же родихомся во царствии, тако и возрастохом и воцарихомся божиим велением, и родителей своих благословением свое взяхом, а не чюжее восхитихом. Сего православнаго истинного христианского самодержства, многими владычествы владеющаго, повеление, наш же христианский смиренный ответ бывшему прежде православнаго истиннаго христианства ищащего содержания боярину и советнику воеводе, ныне же преступнику честнаго и животворящаго креста господня, и губителю христианскому, и ко врагом христианским слугатаю, отступльшим божественнаго иконного поклонения и поправшим вся священныя повеления и святыя храмы разорившим, осквернившим и поправшим со священными сосудами и образы, яко же Исавр, и Гноетесный, и Арменский, сим всем соединителю - князю Андрею Михайловичю Курбскому, восхотевшему своим изменным обычаем быти ярославскому владыце, ведомо да есть.
      Почто, о княже, аще мнишися благочестие имети, единородную свою душу отвергл еси? Что даси измену на ней в день страшнаго суда? Аще и весь мир приобрящеши, последи смерть всяко восхитит тя...
      Ты же тела ради душу погубил еси и славы ради мимотекущия нелепотную славу приобрел еси, и не на человека возъярився, но на бога востал еси. Разумей же, бедник, от каковы высоты и в какову пропасть душею и телом сшел еси! Збысться на тобе реченное: "И еже имея мнится, взято будет от него". Се твое благочестие, еже самолюбия ради погубил еси, а не бога ради. Могут же разумети тамо сущии, разум имущии, твой злобный яд, яко, славы желая мимотекущия и богатства, сие сотворил еси, а не от смерти бегая. Аще праведен и благочестив еси по твоему гласу, почто убоялся еси неповинныя смерти, еже несть смерть, но приобретение? Последи всяко же умрети. Аще ли же убоялся еси ложнаго на тя отречения смертнаго, по твоих друзей, сатанинских слуг, злодейственному ж солганию, се убо явственно есть ваше изменное умышление от начала и доныне. Почто и апостола Павла презрел еси, яко же рече: "Всяка душа владыкам предвладущим да повинуется: никая же бо владычества, еже не от бога, учинена суть; тем же противляяйся власти, божию повелению противится". Смотри же сего и разумевай, яко противляйся власти, богу противится; и, аще кто богу противится, сий отступник именуется, еже убо горчайшее согрешение. И сии же убо реченно есть о всякой власти, еже убо кровьми и браньми приемлют власть. Разумей же вышереченное, яко не восхищением прияхом царство; тем же наипаче, противляяся власти, богу противится. Тако же, яко же инде рече апостол Павел, иже ты сия словеса презрел еси: "Раби! послушайте господей своих, не пред очима точию работающе, яко человекоугодницы, но яко богу, и не токмо благим, но и строптивым, не токмо за гнев, но и за совесть". Се бо есть воля господня - еже, благое творяще, пострадати.
      И аще праведен еси и благочестив, почто не изволил еси от мене, строптиваго владыки, страдати и венец жизни наследити? Но ради привременные славы, и сребролюбия, и сладости мира сего, а се свое благочестие душевное со христианскою верою и законом попрал еси, уподобился еси к семени, падающему на камени и возрастшему, и воссиявшу солнцу со зноем, абие [усхнувшу?]; словесе ради ложнаго соблазнился еси, и отпал еси, и плода не сотворил еси...
      Како же ие усрамишися раба своего Васьки Шибанова? Еже бо он благочестие свое соблюде, и пред царем и предо всем народом, при смертных вратех стоя, и ради крестнаго целования тебе не отвержеся, и похваляя и всячески за тя умрети тшашеся. Ты же убо сего благочестия не поревновал еси: единого ради моего слова гневна не токмо свою едину душу, но и всех прародителей души погубил еси, понеже божиим изволением деду нашему, великому государю, бог их поручил в работу, и оне, дав свои души, и до смерти своей служили и вам, своим детем, приказали служити и деда нашего детем и внучатом. И ты то все забыл, собацким изменным обычаем преступил крестное целование, ко врагом християнским соединился еси; и к тому, своея злобы не разсмотряя, сицевыми и скудоумными глаголы, яко на небо камением меща, нелепая глаголеши, и раба своего во благочестия не стыдишися, и подобная тому сотворити своему владыце отвергался еси.
      Писание же твое приято бысть и разумлено внятельно. И понеже убо положил еси яд аспиден под устнами своими, наполнено меда и сота, по твоему разуму, горчайше же пелыни обретающеся, по пророку, глаголющему: "Умякнуша словеса их паче елея, и та суть стрелы". Тако ли убо навыкл еси, християнин будучи, христяянскому государю подобно служити? и тако ли убо честь подобная воздаяти от бога данному владыце, яко же бесовским обычаем яд отрыгаеши?.. Что же, собака, и пишешь и болезнуеши, совершив такую злобу? К чесому убо совет твои подобен будет, паче ка-ла смердяй?..
      А еже писал еси: "Про что есмя во Израили побили и воевод, от бога данных нам на враги наша, различными смертьми расторгли есмя, и победоносную их святую кровь в церквах божиих пролили есмя, и мученическими кровьми праги церковныя обагрили есмя, и на доброхотных своих, душу за нас полагающих, неслыханныя муки, смерти и гонения умыслили есмя, изменами и чародействы их и иными неподобными обличая православных", - и то еси писал и лгал ложно, яко же отец твой диавол тя научил есть; понеже рече же Христос: "Вы отца вашего хощете творити, яко же он человекоубийца бе искони, и во истинне не стоит, яко истинны в нем несть, и егда же ложь глаголет, от своих глаголет: ложь бо есть и отцу его". А сильных есмя во Израиля не погубили, и не вемы, кто есть сильнейший во Израили, и не побили и не вемы: земля правится божиим милосердием, и пречистые богородицы милостию, и всех святых молитвами, и родителей наших благословением, и последи нами, государи своими, а не судьями и воеводы, и еже ипаты и стратиги. И еже воевод своих различными смертьми расторгали есмя, - а божиею помощию имеем у себя воевод множество и опричь вас, изменников. А жаловати есмя своих холопей вольны, а и казнити вольны же есмя...
      Кровию же никакою праги церковныя не обагряем; мучеников же в сие время за веру у нас нет; доброхотных же своих и душу свою за нас полагающих истинно, а не лестию, не языком глаголюще благая, а сердцем злая собирающе, и похваляюще, а не расточающе и укоряюще, - подобно зерцалу, егда смотря, и тогда видит, каков бе, егда же отъидет, абие забудет, каков бе, - и, егда кого обрящем, всем сим злых свобожения, а к нам прямую свою службу содевающе и не забывающе поручныя ему службы, яко в зерцале, и мы того жалуем великим всяким жалованьем; а иже обрящется в супротивных, еже выше рехом, то по своей вине и казнь приемлют. А в инех землях сам узришь, елико содевается злым злая: там не по здешнему! То вы своим злобесным обычаем утвердили изменников любити: а в иных землях изралец не любят: казнят их, да тем утверждаются.
      А мук и гонения и смертей многообразных ни на кого не умышливали есмя; а еже о изменах и чародействе воспомянул еси, - ино таких собак везде казнят...
      Яко же выше рех, какова злая пострадах от вас от юности даждь и доселе, пространнейше изобличити... Тако же изволися судьбами божиими быти, родительницы нашей благочестивей царицы Елене преити от земнаго царьствия на небесное; нам же со святопочившим братом Георгием сродствующим, отстав родителей своих, ни откуду промышления уповающе, и на пречистые богородицы милость и всех святых молитвы и на родителей своих благословение упование положихом. Мне же осмому лету от рождения тогда преходящу, подовластным нашим хотение свое улучившим, еже царьство без владетеля обретоша, нас убо государей своих никоего промышления добротнаго бо не сподобиша, сами же премесишася богатства и славе, и тако скончаша - друг на друга. И елико сотвориша! Колико бояр и доброхотных отца нашего и воевод избиша! И дворы и села и имения дядь наших восхитиша себе и водворишася в них! И казну матери нашея перенесли в Большую казну, неистова ногами пхающе и осны колюще; а иное же себе разъяша. А дед твой Михайло Тучков то сотворил. И тако князь Василей и князь Иван Шуйские самовольством у меня в береженье учинилися, и тако воцаришася; а тех всех, которые отцу нашему и матери нашей главные изменники, ис поимания повыпускали и к себе их примирили. А князь Василей Шуйской на дядей наших княж Андреева дворе, сонмищем иудейским, отца нашего и нашего дьяка ближняго, Федора Мишурина изымав, позоровавши, убили; и князь Ивана Федоровича Бельского и иных многих в разная места заточиша, и на царство вооружишася, и Данила митрополита сведши с митрополия в заточении послаша: и тако свое хотение во всем улучиша, и сами убо царствовати начаша. Нас же, со единородным братом, святопочившим Георгием, питати начаша яко иностранных или яко убожайшую чадь. Якова же пострадах во одеянии и во алкании! Во всем бо сем воли несть; но вся не по своей воли и не по времени юности. Едино воспомяну: нам бо во юности детства играюще, а князь Иван Васильевич Шуйской седит на лавке, локтем опершися, о отца нашего о постелю ногу положив; к нам же не приклоняяся не токмо яко родительски, но еже властелински, яко рабское же, ниже начало обретеся. И таковая гордыня кто может понести? Како же исчести таковыя бедне страдания многая, яже в юности пострадах? Многажды позно ядох не по своей воле. Что же убо о казне родительского ми достояния? Вся восхитиша лукавым умышлением, будто детем боярским жалованье, а все себе у них поимаша во мздоимание; а их не по делу жалуючи, верстая не по достоинству; а казну деда и отца нашего бесчисленную себе поимаша; и таково в той нашей казне исковавши себе сосуды злати и сребряни и имена на них родителей своих подписаша, бутто их родительское стяжание; а всем людем ведомо: при матери нашей и у князя Ивана Шуйского шуба была мухояр зелен на куницах, да и те ветхи; и коли бы то их была старина, и чем было суды ковати, ино лутчи бы шуба переменити, да во излишнем суды ковати. Что же о казне дядь наших и глаголати? Все себе восхитиша. По всем на грады и села наскочиша, и тако горчайшим мучением, многоразличными виды, имения ту живущих без милости пограбиша. Соседствующим же от них напасти кто может исчести? Подвластных же всех аки рабы себе сотвориша, своя ж рабы аки вельможа устроиша; правити же мнящеся и строити и, вместо сего, неправды и нестроения многая устроиша, мзду же безмерную от всяких избирающе, и вся по мзде творяще и глаголюще... То ли к нам прямая их служба? Воистинну, сие всем окрестным в подсмеяние, слыша такое их неистовство и гонение! Како могу изрещи, колики беды случишамися от них от преставления матере нашей и до того лета? Шесть лет и пол не престаша сия злая содевающе!
      Егда же достигохом лета пятагонадесят возраста нашего, тогда, богом наставляеми, сами яхомся царство свое строити, и за помощию всесильнаго бога начася строити царьство наше мирно и немятежно по воле нашей. Но тогда случися, грех ради наших, от произволения божия, распростершуся пламени огненному, царствующий град Москву попалиша: наши же изменники бояре, иже от тебя нарицаеми мученики, их же имена волею премину, аки благополучно время изменной своей злобе улучиша, наустиша скудожайших умов народ, что будто матери нашей мати, княгиня Анна Глинская, со своими детьми и с людьми сердца человеческая выимали и таковым чародейством Москву попалили; да будто и мы тот их совет ведали: и таковых их изменников наших наущением, множество народа неистовых, воскричав июдейским обычаем, приидоша соборныя и апостольския церкви в придел святаго великомученика Димитрия Селунского и, изымав боярина нашего князя Юрья Васильевича Глинского, безчеловечне выволокли в соборную церковь Успения пресвятые богородицы и убиша в церкви безвинно, против митрополича места, и кровию его помост церковный окравовивше, и вывлекше тело его в предние двери церковныя и положиша, яко осужденика, на торжищи. И сие во церкви святой убийство его всем ведомо. Нам же тогда живущим в своем селе Воробьеве, да те же наши изменники возмутили народ, яко бы и нас убити, за то, яко же ты, собака, лжеши, что бутто мы князь Юрьеву матерь Глинского, княгиню Анну и брата его, князя Михаила, у себя хороним от них. И сия суемудрствия како смеху не подлежат! О чесо ради убо нам царству своему запалители самым быти? Такова убо стяжания прародителей наших благословение у нас погибе, еже от иных вещей и во вселенней обрестися не может. Кто безумен или яр отаков может явитися, еже бы гневаяся на своя рабы, да погубит стяжания своя, могл бы их погубити, а своя сохранити? Посему во всем ваша разумеется собачья измена. Такожде на таковую высоту, еже Иван святый водою кропити: се убо безумие явственно. И тако ли достойно служити нам бояром нашим и воеводам, еже таким собацким собрании бесчеловечне бояр наших доброхотных убивати, еще же в черте нам кровной, не помышляя в себе страха нашего? И тако ли душу свою за нас полагают, еже во всем на супротивная устрояют? Нам убо закон полагающе во святыню, сами же с нами путь шествовати не хотяще! Почто и хвалишися, собака, в гордости, такожде и инех собак и изменников бранною храбростию?..
      А что, речеши, кровь твоя пролитая от иноплеменных за нас, по твоему мнимому безумию, вопиет на нас к богу, тем же убо смеху подлежит сие, еже убо от иного пролитая, на иного же вопиет. Аще бы и тако, еже от сопротивных супостат пролитая кровь твоя, то должная отечеству си сотворил еси; аще бы сего не сотворил еси, то неси был еси християнин, но варвар; и сие к нам неприлично. Кольми же паче наша кровь на вас вопиет к богу от вас самех пролитая: не ранами, ниже кровными капли, но многими поты и трудов множеством от вас отягчен бых безлепотно, яко же по премногу от вас отяготихомся паче силы! И от многаго вашего излобления и утеснения, вместо кровей, много излияся слез наших, паче же и воздыхания и стенания сердечная...
      А еже убо речеши, яко "ратных ради отлучений, мало зрех рождьшия тя, и жены своея, отлучения ради, не познах, и отечество оставлях, но всегда в дальних и окольных градех наших против врагов наших ополчахся, претерпевал еси естественные болезни, и ранами учащен еси от варварских рук в различных бранех, и сокрушено уже ранами все тело имеешь", - и сия тебе вся сотворишася тогда, егда вы с попом и Алексеем владесте. И аще не годно, почто тако творили есте? Аще же творили есте, то почто, сами своею властию сотворив, на нас словеса воскладаете? Аще бы и мы сие сотворили, несть дивно; но понеже бо сие должно нашему повелению в вашем служении быти. Аще бы муж браниносец был еси, не бы еси исчитал бранные труды, но паче на предняя простирал бы ся; аще же исщитаеши бранныя труды, то сего ради и бегун явился еси, яко нехотя бранных трудов понести, и сего ради во упокоении пребывати. Сия же твоя худейшая браненосия нам ни во что же поставлена; еже ведомые измены твоя и яже претыкания о нашей главе тебя презрена бывша, и яко един от вернейших слуг наших был еси славою и честию и богатеством. А аще бы не тако, то таких казней за свою злобу был еси достоин. И аще бы не было на тебе нашего милосердия, не бы возможно было тебе угонзнути к нашему недругу, аще бы наше к тебе гонение было, яко же по твоему злобесному разуму писал еси. Бранныя же дела твоя вся нам ведома. Не мни мя неразумна суща или разумом младенчествующа, яко же начальницы ваши поп Селивестр и Алексей неподобно глаголаху; ниже мните мя детскими страшилы устрашити, яко же прежде сего с попом Селивестром и со Алексеем лукавым советом прельстисте. Или мните ныне таковая сотворити? В притчах бо речено бысть: "егож не можеше яти, того не покушайся имати".
      Мздовоздаятеля же бога призываеши; воистину, он праведный воздатель всяким делам, благим же и злым; но токмо подобает рассуждение имети всякому человеку, како и против каких дел своих кто мздовоздаяние приимет. Лице же свое пишешь не явити нам до дне страшнаго суда божия. Кто же убо восхощет таковаго ефопскаго лица видети?..
      А еще свое писание хощешь с собою во гроб вложити, се убо последнее свое христианство отложил еси. Еще бо господу повелевшу не противитися злу, ты же убо и обычное, еже невежда имут, конечное прощение отвергл еси и по сему убо несть подобно и пению над тобою быти.
      В нашей же отчине, в Вифлянской земле, град Волмер недруга нашего Жигимонта короля нарицаешь, - се убо свою злобесную собацкую измену до конца совершаешь. А еже от него надеешися много пожалован быти, - се убо подобно есть, понеже не восхоте под властию быти божия десницы и от бога данным владыкам своим послушным и повинным быти, но самовольством самовластно жити. Сего ради такова государя искал еси по своему злобесному хотению, еже ничим же собою владеющая, но паче худейша от худейших раб суща, понеже от всех повелеваем есть, а не сам повелевая.
      Но что еще глаголю ти много? По премудрому Соломону: "С безумным не множи словес"; обличения бо ему о правде злоба слышати. Аще бы еси имел смысл цел и разум здрав, то по приточнику сему уподобился бы еси: "Разум премудраго яко потоп умножится и совети его яко животен источник". Ты же буй сый, а утроба буяго яко изгнивший сосуд; ничто же удержано им суть; такожде и ты разума стяжати не возможе.
      Писана нашея великия России преименитого, царствующаго, престольнаго града Москвы, степеней нашего царьскаго порога, от лета миросоздання 7072-го, иулиа месяца в 4 день.

Краткое отвещание князя Андрея Курбского на зело широкую епистолию великого князя московского

      Широковещательное и многошумящее твое писание приях, и вразумех и познах, иже от неукротимаго гнева с ядовитыми словесы отрыгано, еж не токмо цареви, так великому и во вселенней славимому, но и простому, убогому воину сие было не достойно, а наипаче так ото многих священных словес хватано, и те со многою яростию и лютостию, ни строками, а ни стихами, яко обычей искусным и ученым, аще о чем случится кому будет писати, в кратких словесех мног разум замыкающе; но зело паче меры преизлишно и звягливо, целыми книгами, и паремьями целыми, и посланьми! Туто же о постелях, о телогреях,и иные безчисленные, воистинну, яко бы неистовых баб басни; и так варварско, яко не токмо ученым и искусным мужем, но и простым и детем со удивлением и смехом, наипаче же в чюжую землю, идеже некоторые человецы обретаются, не токмо в граматических и риторских, но и в диалектических и философских учениих [ искусные].
      Но еще к тому, и ко мне человеку смирившемуся уже до зела, во странстве, много оскорбленному и без правды изгнанному, аще и многогрешному, но очи сердечные и язык не неученный имущу, так претительне и многошумящне, прежде суда божия, претити и грозити! И вместо утешения, в скорбех мнозех бывшему, аки забыв и отступивши пророка - не оскорбляй, рече, мужа в беде его, довольно бо таковому, - яко твое величество меня неповиннаго в странстве таковыми, во утешения место, посещаешь. Да будет о сем бог тебе судьею. И сице грызти кусательне за очи неповинного мя мужа, ото юности некогда бывшаго верного слугу твоего! Не верую, иже бы сие было богу угодно.
      И уже не разумею, ни чего уже у нас хощеши. Уже не токмо единоплемянных княжат, векомых от роду великого Владимера, различными смертьми поморил еси, и движимые стяжания и недвижимые, чего еще был дед твой и отец не разграбил, но и последних срачиц, могу рещи со сдерзновением, по евангельскому словеси, твоему прегордому и царскому величеству не возброняхом. А хотех на коеждо слово твое отписати, царю, и мог бы избранне, понеже, за благодати Христа моего, и язык маю отеческий, по силе моей наказан, аще уже и во старости моей зде приучихся сему; но удержах руку со тростию, сего ради, яко и в прежнем посланию своем написах ти, - возлагаючи все сие на божий суд: и умыслих и лучше рассудих зде в молчанию пребыти, а тамо глаголати, пред маестатом Христа моего со дерзновением, вкупе со всеми избиенными и с гонимыми от тебя, яко и Соломон рече: "тогда, рече, станут праведнии пред лицем мучащих", - тогда, егда Христос приидет судити, и возглаголют со многим дерзновением со мучащими или обидящими их, идеже, яко и сам веси, не будет лицаприятия на суде оном, но кождому человеку правость сердечная и лукавство изъявляемо будет; вместо же свидетелей, самого каждаго свойственно совести вопиюще и свидетельствующе. А к тому еще и то, иже не достоит мужем рыцерским сваритися, аки рабом, паче же и золо срамно самым христианом отрыгати глаголы изо уст нечистые и кусательные, яко многажды рех и прежде. Лучше умыслих возложити упование мое на всемогущаго бога, в триех лицех славимого и поклоняемого, ибо он есть свидетельна мою душу, иже не чую ся пред тобою винна ни в чесом же. А сего ради пождем мало, понеже верую, иже близ, на самом праге преддверия надежды нашея христианския, господа бога и спаса нашего Исуса Христа пришествие. Аминь.

Такова грамота послана от государя из Володимерца же ко князю Андрею к Курбскому со князем Александром Полубенским

      Всемогущие и вседержительные десница дланию содержащаго всея земли конца господа бога и спаса нашего Исуса Христа, иже со отцем и святым духом, во единстве поклоняема и славима, милостию своею благоволи нам удержати скифетры Росийского царствия смиренным и недостойным рабом своим, и от его вседержавныя десница христоносныя хоругви сице пишем мы, великий государь, царь и великий князь Иван Васильевич всеа Русии, Владимерский, Московский, Новугородцкий, царь Казанский и царь Астороханский, государь Псковский и великий князь Смоленский, Тверский, Югорский, Пермский, Вятцкий, Болгарский и иных, государь и великий князь Новагорода, Низовские земли, Черниговский, Рязанский, Полотцкий, Ростовский, Ярославский, Белоаерский, государь отчинный и обладатель земли Лифлянская Неметцкого чину, Удорский, Обдорский, Кондийский и всея Сибирския земли и Северные страны повелитель - бывшему нашему боярину и воеводе, князю Андрею Михаиловичу Курбскому...
      Писал еси, что яз разтлен разумом, яко ж ни в языцех имянуемо, и я таки тебя судию и поставлю с собою: вы ли разтленны, или яз? Что яз хотел вами владети, а вы не хотели под моею властию быти, и яз за то на вас опалялся? Или вы разтленны, что не токмо [ не ] похотесте повинны мне быти и послушны, но и мною владесте, и всю власть с меня снясте, и сами государилися, как хотели, а с меня есте государство сняли: словом яз был государь, а делом ничего не владел. Колики напасти яз от вас приял, колики оскорбления, колики досады и укоризны! И за что? Что моя пред вами исперва вина? Кого чим оскорбих?.. А Курлятев был почему меня лутче? Его дочерям всякое узорочье покупай, - благословно и здорово, а моим дочерем, - проклято да за упокой. Да много того. Что мне от вас бед, всего того не исписати.
      А и с женою вы меня про что разлучили? Только бы у меня не отняли юницы моея, ино бы Кроновы жертвы не было. А будет молвишь, что яз о том не терпел и чистоты не сохранил, - ино вси есмя человецы. Ты чево для понял стрелецкую жену? Только б есте на меня с попом не стали, ино б того ничево не было: все то учинилося от вашего самовольства. А князя Володимера на царство чего для естя хотели посадити, а меня из детьми извести? Яз восхищеньем ли, или ратыо, или кровью сел на государство? Народился есми божиим изволением на царство; и не мню того, как меня батюшка пожаловал-благословил государством, да и взрос есми на государстве. А князю Володимеру почему было быти на государстве? От четвертого удельного родился. Что его достоинство к государьству, которое его поколенье, разве вашие измены к нему да его дурости? Что моя вина перед ним?.. И вы мнесте под ногами быти у вас всю Русскую землю; но вся мудрость ваша ни во что же бысть божиим изволением. Сего ради трость наш, наострися к тебе писати. Яко же рекосте: "несть людей на Русии, некому стояти" - ино ныне вас нет, а ныне кто претвердые грады германские взимает?.. Не дожидаются грады германские бранного бою, но явлением животворящаго креста поклоняют главы своя. А где по грехом, по случаю, животворящаго креста явления не было, тут и бой был. Много отпущено всяких людей: спрося их, уведай.
      А писал себе в досаду, что мы тебя в дальноконыя грады, кабы опаляючися, посылали, - ино ныне мы з божиею волею своею сединою и дали твоих дальноконых градов прошли, и коней наших ногами переехали все ваши дороги, из Литвы и в Литву, и пеши ходили, и воду во всех тех местах пили, - ино уже Литве нельзя говорити, что не вевде коня нашего ноги были. И где еси хотел успокоен быти от всех твоих трудов, в Волмере, и тут на покой твой бог нас принес; а мы тут, з божиею волею сугнали, и ты тогда дальноконее поехал. И сия мы тебе от многа мало написахом. Сам себе разсуди, што ты и каково делал, и за что, и божия смотрения величества о нас милости; разсуди, что ты сотворил. Сия в себе разсмотри и сам себе разтвори сия вся. А мы тебе написахом сия вся, не гордяся, ни дмяся - бог весть; но к воспоминанию твоего исправления, чтоб ты о спасении душа своея помыслил.
      Писан в нашей отчине Лифлянские земли, во граде Волморе, лета 7086 года, государствия нашего 43, а царств наших: Росиискаго 31, Казанского 25, Астороханскаго 24.



   назад       далее