Войны между Русью и Византией чередовались с мирными, причем довольно продолжительными паузами. Эти периоды отмечены усилением дипломатических акций, двух государств — обменом посольств, торгово-купеческих караванов, посланий, направлением клириков, художников и архитекторов из Византии, а позже и из Руси: монахов на Афон, паломников в Палестину.
      Очень важное место в отношениях с чужеземцами уделялось церемониям приемов, торжественных обедов, официальных и неофициальных бесед. Ритуал подобных представлений был строго дифференцирован в зависимости от ранга гостя, последовательность «мизансцен» досконально расписывалась в руководствах по приемам послов и режиссировалась. Прекрасным образцом такого памятника является трактат-обрядник, автором которого до последнего времени считали императора Константина VII Багрянородного (ср.: Шевченко. 1993. С. 6—38).
      В произведении, обычно называемом «О церемониях византийского двора» («De ceremoniis Aulae Byzantinae»), детально расписана режиссура приемов, в частности иностранных посольств, в соответствии с рангом приезжающих. Исторический материал касается правлений Льва I, Анастасия I, Юстина I, Льва II и Юстиниана I. Для историков Руси огромное значение имеет подробное описание приема княгини Ольги в Константинополе, устроителем которого был сам Константин.
      В предисловии автор пишет об историографическом значении своего произведения:
      «Множество событий забывается и ускользает за большой промежуток времени, и если бы пренебрегали великим и почетным занятием — описанием царских обрядов, если бы это, так сказать, обрекли на вымирание, на царскую власть можно было бы смотреть как на будничное и поистине лишенное красивой внешности явление» (Const. Cer. I. 4.2—7).
      Весь рассказ основан на собственных авторских наблюдениях, а события прошлого описываются по литературным произведениям и, возможно, архивным документам. Константин так формулирует принципы своей работы:
      «...мы решили все то, что самими нами видено и в наши дни принято, тщательно выбрать из множества источников и представить для удобного обозрения в этом труде тем, кто будет жить после нас; мы покажем забытые обычаи наших отцов, и, подобно цветам, которые мы собираем на лугах, мы прибавим их к царской пышности для ее чистого благолепия» (Const. Cer. I. 4.15-21).
      В произведении встречаются, однако, и вставки более позднего времени: так, подробный рассказ о государственном перевороте 963 г., выдержанный в благоприятных для Никифора Фоки тонах, мог быть составлен, вероятно, уже после убийства Никифора в 369 г. на основе реконструируемого памятника X в. — так называемой «Истории Фок», послужившей источником для целого ряда исторических сочинений (Продолжатель Феофана, Лев Диакон, Иоанн Скилица и др.).
      Среди разноязычных источников о поездке княгини Ольги в Константинополь и ее крещении, к числу которых относятся и древнерусские «Повесть временных лет» и «Память и похвала князю Владимиру», и латинская «Хроника Продолжателя Регинона», и византийские хроники Иоанна Скилицы (XI в.) и Иоанна Зонары (XII в.), сочинению Константина Багрянородного «О церемониях византийского двора» принадлежит особая роль. Описание приема Ольги в Константинополе в 15-й главе книги II является не только единственным свидетельством современника, очевидца, даже участника событий, но и главного их организатора и постановщика (Литаврин. 1981. С. 41). Как верно отметил Г.Г. Литаврин, данная часть трактата «О церемониях» в значительно большей степени, чем другие сочинения, дошедшие под его именем, является трудом непосредственно самого правителя Византии. К тому же это сочинение было создано как официальное руководство с изложением принципов и норм византийской дипломатии. Наконец, при подготовке текста Константин или его помощники использовали официальные документы своей канцелярии, протоколы приемов Ольги, регистрационные записи.
      Описание Константина — самый полный и подробный отчет о пребывании Ольги в Византии. Так, Иоанн Скилица лишь кратко сообщает о рассматриваемом событии:
      «И жена некогда отправившегося в плаванье против ромеев русского архонта, по имени Эльга, когда умер ее муж, прибыла в Константинополь. Крещенная и открыто сделавшая выбор в пользу истинной веры, она удостоившись великой чести по этому выбору, вернулась домой» (Scyl. 240. 77—81).
      Текст же Константина доносит детальные подробности приемов Ольги, которую он называет архонтиссой (ср. «архонты росов» в сочинении «Об управлении империей»), в византийской столице:
      «Другой прием — Эльги Росены (т.е. «русской»). Девятого сентября, в четвертый день [недели], состоялся прием... по прибытии Эльги архонтиссы Росии. Сия архонтисса вошла с близкими, архонтиссами-родственницами и наиболее видными из служанок. Она шествовала впереди всех прочих женщин, они же по порядку, одна за другой, следовали за ней. Остановилась она на месте, где логофет (т.е. логофет дрома — начальник ведомства почт и внешних связей) обычно задает вопросы. За ней вошли послы и купцы архонтов Росии и остановились позади у занавесей. Все дальнейшее было совершено в соответствии с вышеописанным приемом.
      Выйдя снова через Анадендрарий
(оранжерея) и Триклин кандидатов (зал дворца), а также триклин, в котором стоит камелавкий (вид императорского венца) и в котором посвящают в сан магистра, она прошла через Онопод и Золотую руку, т.е. портик Августия, и села там. Когда же василевс обычным порядком вступил во дворец, состоялся другой прием следующим образом.
      В Триклине Юстиниана
(зал Юстиниана II) стоял помост, украшенный порфирными дионисийскими тканями, а на нем — большой трон василевса Феофила, сбоку же — золотое царское кресло. За ним, позади двух занавесей, стояли два серебряных органа двух партий, ибо их трубы находились за занавесями. Приглашенная из Августия, архонтисса прошла через Апсиду, ипподром и внутренние переходы самого Августия и, придя, присела в Скилах (строение, примыкающее к Триклину Юстиниана). Деспина (императрица Елена) между тем села на упомянутый выше трон, а ее невестка — в кресло. И [тогда] вступил весь кувуклий (дворцовые евнухи), и препозитом (начальник евнухов) и остиарием (привратник) были введены вилы (вельможи различного ранга): вила первая — зост, вила вторая — магистриссы, вила третья — патрикиссы, вила четвертая — протоспафариссы-оффикиалы, вила пятая — прочие протоспафариссы, вила шестая — спафарокандидатиссы, вила седьмая — пафариссы, страториссы и кандидатиссы (перечислены жены всех титулярных особ).
      Итак, лишь после этого вошла архонтисса, введенная препозитом и двумя остиариями. Она шла впереди, а родственные ей архонтиссы и наиболее видные из ее прислужниц следовали за ней, как и прежде было упомянуто. Препозит задал ей вопрос как бы от лица августы
(императрицы), и, выйдя, она [снова] присела в Скилах.
      Деспина же, встав с трона, прошла через Лавсиак и Трипетон
(путь через вестибюль Хрисотриклина), и вошла в Кенургий («новое строение» во дворце), а через него в свой собственный китон (покои императрицы). Затем тем же самым путем архонтисса вместе с ее родственницами и прислужницами вступила через [Триклин] Юстиниана, Лавсиак и Трипетон в Кенургий и [здесь] отдохнула.
      Далее, когда василевс с августой и его багрянородными детьми уселись, из Триклина Кенургия была позвана архонтисса. Сев по повелению василевса, она беседовала с ним, сколько пожелала.
      В тот же самый день состоялся клиторий
(званный обед) в том же Триклине Юстиниана. На упомянутой выше трон сели деспина и невестка. Архонтисса же стояла сбоку. Когда трапезит (распорядитель пира) по обычному чину ввел архонтисс и они совершили проскинесис (ритуальное простирание ниц перед императором), архонтисса, наклонив немного голову, села к апокопту (стол для высших персон) на том же месте, где стояла, вместе с зостами, по уставу. Знай, что певчие, апостолиты и агиософиты (т.е. певчие храмов св. Апостолов и св. Софии) присутствовали на этом клиторий, распевая василикии (панегирики в честь василевса). Разыгрывались также и всякие театральные игрища.
      А в Хрисотриклине
(«золотой зал» дворца) [в то же время] происходил другой клиторий, где пировали все послы архонтов Росии, люди и родичи архонтиссы и купцы. [После обеда] получили: анепсий (племянник или двоюродный брат) ее — 30 милиарисиев (серебряная монета, одна тысячная золотого фунта), 8 ее людей — по 20 милиарисиев, 20 послов — по 12 милиарисиев, 43 купца — по 12 милиарисиев, священник Григорий — 8 милиарисиев, 2 переводчика — по 12 милиарисиев, люди Святослава — по 5 милиарисиев, 6 людей посла — по 3, переводчик архонтиссы — 15 милиарисиев.
      После того как василевс встал от обеда, состоялся десерт в Аристирии
(зал для завтрака), где стоял малый золотой стол, установленный в Пентапиргии (зал, где выставлялись сокровища). На этом столе и был сервирован десерт в украшенных жемчугами и драгоценными камнями чашах.
      Сидели [здесь] василевс, Роман — багрянородный василевс, багрянородные их дети, невестка и архонтисса. Было вручено: архонтиссе в золотой, украшенной драгоценными камнями чаше — 500 милиарисиев, 6 ее женщинам — по 20 милиарисиев и 18 ее прислужницам — по 8 милиарисиев.
      Восемнадцатого сентября, в воскресенье, состоялся клиторий в Хрисотриклине. Василевс сидел [здесь] с росами. И другой клиторий происходил в Пентакувуклии св. Павла, где сидели деспина с багрянородными ее детьми, с невесткой и архонтиссой. И было выдано: архонтиссе — 200 милиарисиев, ее анепсию — 20 милиарисиев, священнику Григорию — 8 милиарисиев, 16 ее женщинам — по 12 милиарисиев, 18 ее рабыням — по 6 милиарисиев, 22 послам — по 12 милиарисиев, 44 купцам — по 6 милиарисиев, двум переводчикам — по 12 милиарисиев»
(Const. Cer. 594.15-598.12; цит. по: Литаврин. 1981. С. 42-44).
      В последнее время развернулась оживленная дискуссия о датировке посольства (или посольств) княгини Ольги. Литаврин (1981; 1989) доказывает, что Ольга ездила в Константинополь дважды. Первый визит, датируемый 946 г., был связан с утверждением договора Руси и Византии 944 г. и направлен на получение более благоприятных торговых условий и на укрепление политических связей с империей. Второй — это упомянутая летописцем поездка под 954/55 г. по приглашению византийского двора, увенчавшаяся большим успехом, в том числе крещением Ольги. Посольство укрепило союз двух государств, вслед за чем возросла военная помощь Византии со стороны Киева. В ходе поездки Ольга приняла христианство.
      Таким образом, в русских летописях слились не только две версии рассказа о путешествии Ольги — «императорская» и «патриаршая», но и два путешествия Ольги. Константин Багрянородный после посещения Ольги 946 г. выступает в своем труде «Об управлении империей» как русофоб. «Патриаршая» же версия связана в основном с событиями второго путешествия и повествует о благоприятных результатах вояжа — о крещении, о почестях, оказанных княгине императором. Тогда же, по мнению Литаврина, скорее всего, и был заключен новый русско-византийский договор, предусматривавший значительное повышение оплаты воинской помощи Руси со стороны Византийской империи.
      А.В. Назаренко (Назаренко. 1989), возражая Литаврину, приходит к заключению, что на основе имеющихся данных гипотезу о датировке приемов Ольги в Константинополе 946 г. «нельзя ни доказать, ни опровергнуть. Она возможна, так же как и гипотеза о 957 г.» Решающее значение придается данным «Повести временных лет», противоречащим, по мысли исследователя, предположению о поездке Ольги в 946 г. и указывающим лишь на 957 г.
      В книге Константина приводятся примеры организации приемов различных иноземных послов. Обращает на себя внимание эстетическое, эмоциональное воздействие на гостей увиденного в византийской столице: им обычно демонстрировались императорские и церковные сокровища, памятники искусства, драгоценности. Этой же цели служили и богатые, часто ошеломляющие подарки визитерам, поднесение которых сопровождалось особым ритуалом.
      Сакральная важность церемоний, внимание к каждому слову и даже жесту, движению, местонахождению во время приемов в византийской дипломатической практике сказалось в том, что центральными фигурами императорского ведомства международных отношений были специальные должностные лица очень высокого ранга — логофет дрома («министр»), магистр оффикиев и магистр церемоний.
      Для принципов и методов византийской дипломатии был характерен определенный дуализм: это было всегда сочетание консерватизма мышления и чуткой гибкости в практике, агрессивного империализма и политического благородства. Поэтому на первый план при анализе русско-византийских дипломатических отношений этого времени выдвигается исследование соотношения между политико-идеологической доктриной, использовавшейся Византией, и реальностью военно-политических планов, стоявших перед правителями крепнущего Древнерусского государства.
      Важным для Византии результатом заключавшихся русско-византийских соглашений было участие русских войск в боевых операциях византийской армии. На сохранение союза двух государств после дипломатических акций княгини Ольги указывает участие русских соединений в войнах Византии в конце 950—960-х годах при императорах Романе II (959—963 гг.) и Никифоре Фоке (963—969 гг.). Продолжатель Феофана так повествует об отвоевании Крита у арабов:
      «Самодержец Роман, узнав о нужде, затруднениях и недостатке провианта в войске, тотчас по доброму совету паракимомена Иосифа отправил им продовольствие. Наши немного воспряли духом. Уже почти восемнадцать месяцев, а то и больше вели они осаду, критяне израсходовали запасы продовольствия и деньги и, доведенные до крайности, ежедневно перебегали к магистру; и вот доместик схол в марте шестого индикта по велению всем управляющего Бога призвал войско к битве и приготовил к сражению отряды, щиты, трубы. Приготовив все это, он приказал начальникам тагм и фем, армянам, росам, славянам и фракийцам наступать на крепость. Одни теснили, другие оттесняли, схватились друг с другом, метали камни и стрелы, а когда продвинулись к стенам и бойницам гелеполы (осадные орудия), напали на наглецов страх и ужас. И после короткого сражения наши взяли город» (Theoph. Cont. 480.18—481.11; цит. по: Продолжатель Феофана. С. 198).
      В дальнейшем, уже в правление Никифора Фоки, у арабов отвоевывается Кипр, Киликия, Антиохия (969 г.). Дружина росов участвовала и в неудачной экспедиции византийского флота на Сицилию в 964 г.



   назад       далее